Посол Петра Великого

Впервые в жизни Петрус почувствовал себя в безопасности и оттого спал буквально «без задних ног». Пётр Алексеевич принял «найдёныша» и разрешил ему жить вместе с российским посольством. С лёгкой руки сыскаря Петруса за глаза иногда называли «Голландчёнком Петра Великого». Пока Николай был на учёбе, царь после работы на верфи лично занимался с мальчишкой цифирью и русской буквицей. Остальными науками с ним занимались Алексей Никифорович и Андрей Яковлевич. Петрус не спорил, не пытался сбежать от учёбы. Он проиграл спор и честно терпел все трудности учёбы. К тому же у него перед глазами был пример Николая, который был занят целый день. С раннего утра на верфи, а потом до позднего вечера – в университете. Через три месяца Петрус уже весьма бойко говорил по-русски. К тому времени волонтёры закончили строительство своего первого фрегата «Пётр и Павел». Петрус тоже чем мог помогал на верфи, а по окончании строительства принимал участие в торжественном спуске корабля на воду. Глядя, как величавое судно первый раз закачалось на волнах, он про себя дал зарок: стать самым главным на таком же большом корабле. Мальчонка быстро стал своим среди русских и искренне привязался к ним. Привыкли к нему и посольские. Теперь они стали для Петруса, или, как его теперь частенько называли, Петрушки, его новой большой семьёй.

Через знакомства в университете Николаю удалось выйти на многих интересных и полезных для интересов посольства людей, а через них – получить чертежи самых разных технических приспособлений. Пётр Алексеевич радовался каждому новому чертежу и всё больше и больше задумывался о школе инженеров в России и об Академии наук. Без подготовленных людей эти чертежи так и останутся всего лишь никчёмными листами бумаги. Поэтому параллельно с добычей различных полезных сведений шла активная вербовка специалистов. Набрали уже больше тысячи человек, и это ещё был не предел. Хорошие заработки в России привлекали многих, но люди всё шли и шли. Формировались команды, и на кораблях их увозили в Архангельск, а оттуда уже дальше, в глубь России.

Пётр Алексеевич в свободное от работы на верфи время посещал самые различные мануфактуры, вникал во все тонкости процесса производства; бывал в госпиталях, на операциях и вскрытиях. Необходимо было основывать в России и военную медицину, и царь лично вникал в науки, чтобы быть на равных с любым специалистом. Он терпеть не мог командовать людьми, если не понимал саму суть процесса.

Но, что было интересно, в Голландии – стране корабелов – суда мастера строили в основном по личному опыту и на глазок. Даже самые лучшие из них не могли рассчитывать параметры корабля, его осадку; обосновать пропорции формы корпуса; вычислить требуемую площадь парусов; определить будущую грузоподъёмность судна. А когда Петр Алексеевич просил мастера показать и разъяснить элементы конструкции кораблей на чертежах, то тот терялся и не мог квалифицированно ответить на вопрос. Это и злило, и расстраивало царя. Пока в один из дней Николаю благодаря приличному знанию английского не удалось познакомиться с английскими купцами, которые поведали, что у них в Англии все корабли строятся по чертежам и их параметры заранее рассчитываются инженерами. После того как английские дипломаты подтвердили полученные сведения, Пётр Алексеевич через посольскую службу связался со двором короля Англии Вильгельмом III, который «по совместительству» был и штатгальтером Голландских штатов. Узнав об интересе русского царя к кораблестроению, он дарит Петру Алексеевичу в подарок изящную, богато отделанную скоростную яхту, которая была вооружена двадцатью медными пушками.

Подарок обрадовал государя. Ему захотелось побыстрее увидеть яхту. Но именно возможность обрести инженерные знания в области кораблестроения для Петра Алексеевича стала мощным стимулом непременно посетить Англию, а прекрасная яхта лишь раззадоривала его любопытство. Король Англии Вильгельмом III присылает за русским царём две яхты и три корабля, и девятого января тысяча шестьсот девяносто восьмого года Пётр Алексеевич под выстрелы салюта отбывает в Англию.

Двое суток в пути, и вот уже набивший оскомину вид постоянно волнующегося северного моря сменяется очертаниями береговой линии, а затем на горизонте появляется дельта реки Темзы. Ещё проходит немного времени – и с борта яхты «Транспорт Роял» открывается прекрасный вид на Лондон, если, конечно, не заглядывать за его архитектурную ширму и не поинтересоваться: как там выглядят улицы Лондона? Но не будем об этом говорить подробно. Поверьте, вас бы не обрадовал вечерний променад по ним, если вы, конечно, не поклонник экстрима.