Посол Урус-Шайтана

— От правды, Чернобай, не убежишь, не спрячешься! — сказал Серко. — Настало время оглянуться на свою мерзкую жизнь и держать ответ за все перед народом. Народ наш добросердечен и часто прощает проступки сынов своих, наставляет на путь тех, кто оплошал, оступился в горе или нужде. Но тому, кто пролил кровь людей наших, кто ради презренной наживы, ради яств заморских и серебра-злата агарянского торговал детьми нашими, обрекал их на неволю басурманскую, тому, кто вместе с турками и татарами хотел уничтожить славную Сечь Запорожскую — исконную защитницу земли нашей от всех врагов, — тому нет прощения!.. Судить тебя будет все товариство! И еще. Ты был видным казаком: отец твой — полковник, сам ты — сотник, так пусть никто не скажет, что осудил тебя один Серко. Как скажет товариство, так и будет!.. Звенигора, расскажи все, что знаешь о нем!

Звенигора поднялся на ступеньку. Начал с первой встречи с Чернобаем на старой мельнице, когда пытался освободить девчат, похищенных сотником для продажи в татарские и турецкие гаремы. И чем дальше рассказывал, тем ниже опускал голову Чернобай. Несмотря на лютый мороз, над ним столбом поднимался пар, а на лбу выступил холодный пот. Когда Звенигора поведал о том, что Чернобай со своим холуем ввел янычар в Сечь и хотел открыть татарам ворота, сотник рухнул на колени. На площади поднялся шум.

— Чего там долго судить-рядить — убить, собаку! Палками до смерти забить! — кричали запорожцы. — Привязать коню за хвост и пустить в степь!

— Повесить на сухой вербе!

— На кол его! Он ведь хотел Арсена посадить!

— Четвертовать!..

И ни слова, ни звука в защиту. Толпа клокотала от гнева. Наиболее горячие выхватили сабли — хотели немедленно расправиться с изменником.

Тогда Серко поднял булаву. Шум утих. Наступила тишина.

Кошевой шагнул вперед, снял перед товариством шапку. Голос его звучал сурово — каждое слово словно вылито из меди.

— Братья, атаманы, молодцы, славное низовое товариство! Знаменательный у нас сегодня день: благодаря казаку Шевчику и вашему мужеству мы одержали славную викторию и спасли мать нашу — Сечь! Мы показали и туркам, и татарам, что сила наша неодолима, что верные сыны отчизны — казаки запорожские и на сей раз, как и всегда в прошлом, не жалея живота своего, отстояли землю родную и честь свою, а захватчиков покарали и вечному позору предали! И ни один из вас не прятался за печкой от смертельной опасности, а храбро бился с врагами. Честь и слава на веки вечные вам, рыцари непобедимые!

— Честь и слава нашему батьке кошевому!

— Слава Серко! Хотим, чтоб и дальше был кошевым!

— Серко! Серко! Слава Ганнибалу украинскому!

Снова пришлось кошевому поднять вверх булаву, чтобы восстановить на площади тишину.

— Спасибо, братья, за честь! Но выборы кошевого рада старшин назначила на послезавтра. Вот тогда вы и выберете того, кого сочтете достойным. А сейчас не об этом речь. Тяжело нам в такой счастливый день сознавать, что встречаются еще такие выродки, как Чернобай. Не хотелось бы омрачать наш светлый день судом над ним. Но придется. Чтобы ни одной паршивой овцы в отаре нашей не было… Вижу — у всех у нас одно решение, одна мысль: смерть мерзкому псу, вечный позор предателю!

Запорожцы снова в один голос закричали:

— Смерть!

— Позор!.. Кончать его!..

Многие вновь выхватили сабли, и они засверкали на ярком морозном солнце.

Серко повысил голос:

— Нет, братья, так негоже! Правильно, наверно, придумал Шевчик, вот он что-то шепчет… Ему мы сегодня обязаны честью и жизнью, так пусть будет так, как он скажет… Выходи сюда, Шевчик, герой наш, скажи товариству, что думаешь!

Встал дед Шевчик рядом с кошевым. Маленький, в латаной свитке, с большой овечьей шапкой на голове. Лицо как сушеная груша — коричневое и сморщенное. В другое время он мог бы показаться смешным, но сейчас никто из казаков такое и помыслить не мог. Шевчик откашлялся в ладошку, поднял голову и сказал:

— Браты, славные казаки сечевые, вот что дурная моя голова надумала, послушайте!.. Никогда не бывало так, чтобы прощали мы предателей. А такого, как Чернобай, не было еще на земле нашей! Он продавал басурманам цвет народа нашего — дочерей наших! Он хотел убить страшной смертью запорожского рыцаря славного Арсена Звенигору! А теперь еще имел злой умысел: вместе с турками и татарами уничтожить нашу мать — Сечь Запорожскую и всех нас погубить!.. Так пусть и в пекло вместе с друзьями своими определяется, с теми, что лежат нашими саблями порубленные на снегу!.. Мы их будем в Днепр под лед спускать… Пусть и он плывет подо льдом с ними до самого моря, а там, если черная душа его пожелает, хоть и до самого султана в гости! Привяжем его к какому-нибудь янычару да и пустим в прорубь!..

— Ай да, Шевчик! Правильно придумал!

— Вот так дед! Вот это голова!

Шевчик за всю свою долгую, но полную невзгод жизнь не привык к всеобщему вниманию, к таким похвалам, и он смутился, шмыгнул в толпу.