Посольский город

Мы держались наименее опасных субрегионов города. Я сама находила дорогу – на этот раз я вела Брена – туда, где Испанская Танцовщица и его друзья учились лгать, а я пыталась помочь им найти новые способы говорить меня.

– Мы собираем армию, – объявил Кел. Его слова были встречены со всем возможным презрением. «Соберите много своих на площади и будьте готовы воевать», – возвестили ЭзКел ариекаям. Они распорядились выставить вперед солдат. Они потребовали кура/маши добровольцев. Кура/маши было названием крупнейшего скопления единиц и означало нечто большее, чем крупнейшее точное число, для которого существовал термин кура/спа, 3072. Кура/маши обычно переводили как «бессчетный». ЭзКел требовали, чтобы ариекаи выставили всех, кого могли.

Кел махал руками. Рядом с ним Эз походил на куклу чревовещателя, которая жива лишь пока она говорит или через нее говорят. Уайат наблюдал за ним, точно встревоженный родственник. Я гадала, сколько ариекайских солдат получит бог-наркотик и обойдется ли без насилия этот призыв. Жители деревушек, рассеянных тут и там на месте бывшего города, этих островков в море смертельно опасного безумия, будут повиноваться, насколько смогут. Они знали, что абсурды идут. Большую часть живой силы наверняка поставят те местные, которыми якобы правил Кора/Сайгисс, те, кого вверили его попечению ЭзКел.

– …одна главная сила ариекаев для защиты города, рассредоточенная по слабейшим местам обороны, и еще пара… хм, особо подготовленных отрядов, – заявил Кел на собрании комитета. Не было сил слушать этот бред, замаскированный под стратегию. И не было сил смотреть ни на кого в комнате. Противопоставить надвигавшейся армии нам было нечего. Когда нас распустили и я начала медленно собирать свои вещи, до меня вдруг дошло, что в комнате остались я, Эз и Кел. Не знаю, как это получилось. Но торопиться мне не хотелось. Смотреть на них – тоже. Я была их недругом, и владела секретами повстанцев.

Кел ссутулился, как будто от усталости. Издалека он выглядел каким-то съежившимся. На миг мне показалось, что в кресле сидит карлик, таким большим было оно для него, словно трон для мальчика-короля. Эз стоял, точно угрюмый придворный. Они, наверное, ждали, когда можно будет начать произносить обязательные воззвания – для тренировки.

– Ты скучаешь по моему брату, Ависа? – спросил Кел.

– Я?… По Вину? Я… Да. – В какой-то степени это было правдой. – Иногда. А ты?

Кел следил за мной из-под насупленных бровей.

– Да. Я злился на него. До того, как он умер. – Он замолк. – Я злился на него до его смерти, а после – еще больше. Разумеется. Но я по нему скучаю.

Я соображала, что может дать мне этот разговор, но добавить мне было нечего.

– Пожалуйста, – бросил он сердито, но не мне. Эз поднял голову.

– Я сейчас… – сказал Эз и вышел. Это было первое слово, которое я услышала от него за много дней, первое его собственное слово. Кел не смотрел, как он уходил.

– Вин скучал по тебе, – сказал он.

– Да?

Что бы ни произошло с Келом, кем бы он ни стал, я была уверена, что он продолжает видеть меня, как и я его, через окно воспоминаний, включавших совместные утра и вечера, обнаженность, секс, иногда замечательный. Разве я могла забыть последний взгляд Вина? Тогда я разглядела в нем потребность, которую, быть может, следовало назвать иначе, заметила и то, что Кел, похоже, обижался. Потому ли, что считал привязанность своего брата партией без выигрыша, который я у него украла? Или потому, что у него самого не было привязанностей?

И тут, к моему ужасу, в горле у меня встал ком, и мне пришлось прикрыть глаза. Огромное расплывчатое горе навалилось на меня, не только из-за Вина, но и из-за него тоже. Я думала о месяцах, которые я была любовницей КелВин. Я пыталась припомнить хотя бы один раз, когда они оба двигались вместе со мной. И не могла. Ласкали они меня вместе хотя бы раз, или это всегда был один, и сначала, и потом, после ленивой паузы, когда, как мне казалось, как я считала до сих пор, это был другой? Я посмотрела на Кела. Неужели он просто терпел желания своего двойника, тогда?

Я подумала: «Были мы с тобой когда-нибудь вместе?»

– Просыпаться без него. Я не привык. – Он заговорил торопливо. – Мне не положено. По правде говоря, иногда это даже неплохо. Тишина не всегда нежеланна. – Я отвела взгляд от его ужасной улыбки.

– По правде говоря, Ависа, я не могу сказать, что я скучаю по нему. Это неправда, вот что я должен сказать и говорю, но дело в том, что это не такое уж беспримесное чувство. Когда приходится говорить без утайки, как мне – как раньше… Это и хорошо, и плохо, и опять хорошо. Я бывал в домах отдыха, где живут разделенные. Нормальные, не бунтовщики, вроде Брена. Я даже не знаю, я ли это сейчас?

Он дернул головой в сторону двери, за которой скрылся Эз.

– А этот ублюдок? Дела идут так, что все может кончиться плохо. Я хотел сказать… я не знаю, что я хотел сказать. Я делаю то, что должен.