Посольский город

А мне нравилось не только его внимание: я была довольна тем, что этот поджарый, крутой с виду парень пикируется со мной всерьез и под искренний хохот окружающих задает мне вопросы со смыслом. В конце концов мы с ним ушли вместе и провели ночь и еще день в попытках доставить друг другу удовольствие сексом, спали, пробовали снова, и так несколько раз, добродушно переживая неудачи. За завтраком он буквально извел меня своими уговорами и приставаниями; я отвергала их с деланым презрением, забавляясь от души, затем уступила и позволила ему отвести меня, усталую, но, как я пошутила, не совсем затраханную, на конференцию.

Он представил меня коллегам. КЧЛЭ была посвящена изучению людьми языков экзотов, и ее участники были буквально заворожены самыми странными из них. Я видела наспех слепленные временные триды, извещающие о начале заседаний по межкультурным хроматофорным сигналам, по языку прикосновений у невидящих бурданов и по мне.

– Я работаю с гомашем. Вы знаете такой язык? – спросила меня одна молодая женщина ни с того ни с сего. Она была очень рада, когда я ответила, что нет. – На нем говорят, отрыгивая. Катышки со вставленными в них комбинациями энзимов служат предложениями, которые собеседники должны съесть.

Тут позади нее всплыл мой трид. «Гостья из Послограда! О жизни среди ариекаев».

– Это неправильное название, – сказала я устроителям конференции, – они Хозяева.

Но они ответили:

– Только для вас.

Коллеги Скайла обрадовались возможности поговорить со мной: никто из них никогда не встречал послоградцев. Не говоря уже о Хозяевах.

– Они еще в карантине, – сказала я им, – и вообще, они никогда не просились наружу. Мы даже не знаем, выдерживают ли они погружение.

Роль диковины доставляла мне удовольствие, но мои собеседники были разочарованы. Я предупреждала Скайла, что так будет. Обсуждение стало расплывчатым, все ударились в социологию, поняв, что ничего конкретного о Языке я им не скажу.

– Я его почти не понимаю, – рассказывала я. – Все, кроме послов и служителей, учат его совсем немного.

Один из участников вытащил записи речи Хозяев, и мы прошлись по словарному составу. Я с удовольствием добавила нюансов некоторым определениям, но, честно говоря, в комнате нашлись, по крайней мере, двое людей, которые понимали Язык лучше, чем я.

Вместо этого я рассказывала им истории из жизни далекого аванпоста. Они не слышали об эоли, об искусстве изготовления скульптур из воздуха, благодаря которому над Послоградом удерживается купол пригодной для дыхания атмосферы. Некоторые видели кое-какие импортные биомашины, но, пользуясь устаревшими тридами, которые у них были, я сумела рассказать им о более крупных структурах, таких как стада домов, или описать жизненный путь моста, начинающегося с клетки понтона и постепенно, без всяких видимых причин, разрастающегося до магистрали, соединяющей целые районы города. Скайл спросил меня о религии, и я ответила, что, насколько мне известно, у Хозяев ее нет. Я вспомнила про Фестиваль Лжецов. Скайл оказался не единственным, кого интересовала эта тема.

– Но я всегда думал, что они не умеют лгать, – сказал он.

– В этом вся суть, – ответила я. – Стремление к невозможному.

– Какие они, эти фестивали? – Я рассмеялась и ответила, что не имею понятия, ведь я не присутствовала ни на одном из них, да и вообще никогда не была в городе Хозяев.

Они начали обсуждать Язык между собой. Не зная, как лучше отплатить им за гостеприимство, я в качестве анекдота пересказала им то, что произошло со мной в заброшенном ресторане. Они снова слушали внимательно. Скайл пожирал меня глазами маньяка.

– Так ты сравнение? – спросили они.

– Я сравнение, – ответила я.

– Ты рассказ?

Я была рада, что смогла дать что-то Скайлу. Он и его коллеги больше, чем я сама, радовались тому, что когда-то меня сделали сравнением.

Иногда я дразнила Скайла тем, что он любит меня только за то, что я немного знаю язык Хозяев, или за то, что я сама – его часть.

Он почти завершил свои исследования. Его работа касалась сопоставления ряда фонем нескольких языков, принадлежавших разным видам живых существ в разных мирах, что меня больше всего озадачивало.

– Что ты ищешь? – спрашивала я.

– Секреты, – отвечал он. – Ты знаешь. Сущности. Унаследованности.

– Поздравляю тебя с таким безобразным словом. Ну и?

– И их нет.

– М-м-м, – сказала я. – Неловко.

– Слышу пораженца. Что-нибудь сляпаю. Ученый не может позволить ошибке встать на пути теории.

– Еще раз поздравляю. – Я выпила за него.