Посольский город

Когда, наконец, КелВин снова сказали мне, что у них есть время встретиться, я постаралась, чтобы им было со мной хорошо. Мы вместе поели. Они только и говорили, что о Праздники Вольности. День, ночь и еще половина дня. Из санитарно-бытовой комнаты КелВин вернулись, уравнявшись. Проявившиеся различия были скопированы или исчезли. Я ничего не сказала.

Я наблюдала, как они спят, как на их коже проступают складки от белья, отмечала бессознательные движения их рук. Я подкарауливала, когда один из них наполовину проснется. Тогда я попытаюсь лаской выудить у него что-нибудь: и сверю с тем, что сказал Кел или Вин. Странно было замышлять то, что никогда раньше не могло даже прийти мне в голову.

Наконец я решила, что тот, который слева, шептал мое имя со знакомой нежностью, улыбался по-настоящему тепло. Очень трудно было судить по этим ночным моментам. Но я все же решила, что тот, который слева, Кел или Вин, любил меня больше, чем другой. Приложив пальцы к его губам, я разбудила его без звука. Он открыл глаза.

– Кел, – прошептала я. – Или Вин. Скажи мне. Я знаю, он не скажет. – Я показала на спящего другого. – Я знаю, что вы видели Скайла. Знаю. Где он? Что происходит?

Я поняла, что ошиблась. Поняла, как только отняла пальцы от его губ.

– Ты, – сказал он тихо, но так отчетливо, что я сразу услышала ярость. Чтобы я стала выведывать их секреты, да еще таким еретическим способом. Выражение неуместной доверительности застыло на моем лице. – Как ты посмела…

Я выругалась. Он сел. Его двойник пошевелился.

– Ты чертовски нахальна, Ависа, – сказал тот, кого я разбудила. – Как ты смеешь. Ты приходишь сюда, ты ведешь себя с нами так… чтобы… ради этого?…

Рядом с нами садился только что проснувшийся близнец. Я поглядела на него, и мне стало стыдно. Как же я могла так обознаться? Ведь вот же оно, то, что я, как мне казалось, нашла в его брате.

– Ты думала, что он – это я?… – сказал он. Я видела его боль и другие чувства.

– Как ты могла? – сказал он.

– …поступить так? – добавил его двойник.

Тот, который злился, встал, сбросив простыни на пол.

– Уходи, – сказал он. – Убирайся. Тебе чертовски… повезло, что мы не предадим этот случай огласке.

– Не могу поверить, что ты это сделала, – тихо повторил другой.

– Все кончено, – сказал тот, который встал, Кел или Вин, а его двойник, человек, которого я должна была разбудить, посмотрел на него, потом на меня, покачал головой, отвернулся. Я вышла из комнаты, где только что своими руками разрушила свой план.

Идя домой темной ночью, я всю дорогу ругала себя. Навстречу мне попались туристы-ариекаи, которые перешептывались на Языке, оглядывая, точно кураторы, наши освещенные лампами жилища.

Минувшее, 10

На разных ярмарках и других событиях в Послограде меня просили рассказать об иммере. Я показывала голографические и другие изображения из тех времен, которые я провела снаружи, якобы для детей, хотя в аудитории всегда хватало и взрослых. В иммере и раньше, и сейчас полно предателей и беженцев. Они появляются, где могут, и творят все, что может сойти им с рук. Про них и были мои истории. В свое время я возила что угодно куда угодно: драгоценности; страдающий болезнью полетов скот; контейнеры с органическими отходами на планету-помойку, где есть всего одно государство, управляемое пиратами. Но лучшее я всегда приберегала на самый конец, когда включала слайд-шоу фароса, который отмечает границу познанного всегда: здесь, у самой Ариеки. Я показывала его сквозь разные фильтры, и, наконец, ставила стилевой фильтр, который превращал его в маяк, свет во мгле.

– Видите? Вот это он. Он прямо здесь. За нами зона, не нанесенная на карты. Мы живем у края света. – Меня всегда изумляло, как людям не надоест испытывать одно и то же возбуждение и страх. Но на этот раз, для Праздника Вольностей, мое присутствие не потребовалось.

– Что произошло между тобой и КелВин? – спросила меня Эрсуль. Я не сказала ни ей, ни остальным.

Микроклиматы над городом и Послоградом устанавливались в соответствии с каким-то сложным алгоритмом, который я так и не удосужилась расшифровать. Меня всегда очаровывали планеты, зависимые от наклона своей оси, где времена года были более или менее предсказуемы. В Послограде я, конечно, всегда обращала внимание на то, какая стоит погода, но никогда ничего от нее не ждала.

Теплело. По всей видимости, приходила пора лета.

Я пошла на Праздник Вольностей одна. Поняв, что Эрсуль ждет от меня приглашения, я вынуждена была ей отказать. По ее молчанию я поняла, что обидела ее или вызвала сбой стандартной подпрограммы ее тюрингского софта, отчего и возникло такое впечатление. Но я не могла быть там с кем-то. Я не собиралась ее наказывать – Эрсуль уже не раз приходилось обиженно молчать за последнее время, – но мне необходимо было быть одной в тот миг, когда что-то произойдет. А в том, что оно произойдет, я не сомневалась так же, как не сомневалась тогда, что это будет последняя глава.