Посольство в преисподнюю

Горно-дубовый небольшой лес, как мы называем такие леса сейчас, надежно укрыл караван. Могучие дубы и тамариски составляли большую часть его растительности. Кое-где, в виде отдельных вкраплений, встречались сосны, дикие груши и фисташки. А его южную сторону, непосредственно у высокой вертикальной каменной стены, у которой расположился лес, занимал каменный лес. Огромные дубы, настолько старые, что их упавшие стволы окаменели, невозможно было ни тронуть с места, ни отбить от них ни кусочка.

Упомянутая вертикальная стена, ровная, словно отсеченная ножом, представляла собой объект внимания скандинава. Отведя коней в глубину леса, защитив их этим от стрел нападавших, и расставив своих людей за крайними деревьями под командованием Набонасара, он отправился обследовать место, где их заперли догнавшие преследователи. Энинрис, которую он также хотел отправить вглубь леса, категорически отказалась прятаться и притаилась рядом с Хутрапом, время от времени с любопытством высматривая аккадцев, поодаль кружившихся на конях.

– Им даже не надо нападать, – позже делился скандинав наблюдениями с Хутрапом и Набонасаром, когда две предпринятые аккадцами атаки были отражены только стрельбой из луков.

Скрывающиеся за деревьями солдаты каравана были практически недоступны, а мчащиеся к ним конники или бегущие пехотинцы были на открытой местности. До рукопашной схватки не дошло. Потеряв каждый раз по несколько человек и лошадей, аккадцы откатились назад.

– Они могут просто осадить нас и не дать возможности набрать воды, – продолжил скандинав, – три-четыре дня, и нам останется или напасть на них, чтобы погибнуть в сражении, или сдаться, что одно и то же. Все равно они перебьют нас. Подняться на стену позади нас и одному человеку не под силу.

– Проклятье, – выругался Набонасар, – неужели ничего нельзя сделать?

Ответом ему было молчание.

Аккадцы, словно услышав скандинава, прекратили атаки. Большая часть их осталась на месте стеречь осажденных, а присоединившихся эламцев они куда-то отправили. Вскоре те стали возвращаться, нагруженные хворостом и дровами.

– Они будут всю ночь жечь костры, к ним незаметно не подберешься, – с сожалением сказал Набонасар.

Так и случилось. Всю ночь пылали костры, ярко освещая все вокруг. Попытавшемуся сделать вылазку скандинаву едва удалось без больших потерь вернуться под защиту деревьев. А с утра аккадцы начали сплетать большие прямоугольные щиты, под защитой которых снова попробовали приблизиться к деревьям. Видимо, они не догадывались о пользе простой осады леса, где закрепились его защитники, и стремились перебить их. И снова, потеряв несколько человек, отступили. Однако на сей раз избежать рукопашной не удалось. Защитники, истребив десятка два аккадцев, сожгли щиты, однако потеряли полдесятка своих людей, что для их не так большого числа было весьма чувствительно.

Выждав момент, Набонасар влез вверх по дереву и закрепил высоко на ветке яркий цветной флажок. Посмотрев на это, как на чудачество, никто не сказал ему ни слова.

В мелких сражениях и перестрелке прошло два дня. Ряды защитников каравана понемногу таяли. Их осталось в живых уже человек двадцать. Чувствовалось, что завершение обороны не за горами. Еще несколько нападений аккадцев, и обороняться дальше будет некому. Правда, и аккадцы к этому моменту потеряли почти половину своих людей.

Воды осталась самая малость. Еды, правда, хватало – конины было хоть отбавляй. Пришлось, как и при переходе через пустыню, убивать лишних коней. Вонь от разлагающихся трупов людей и лошадей стояла почти непереносимая. Спасало лишь то, что ветерок дул почти непрерывно и тянул вдоль долины, унося запах с собой. Но в редкие мгновения, когда он стихал, дышать было почти нечем. А самое плохое было то, что сегодня с утра, после отражения очередной атаки, выяснилось, что стрел ни у кого не осталось совсем. Даже к огромному луку скандинава, из которого он стрелял очень редко. Именно благодаря ему аккадцы, потеряв несколько человек на расстоянии, раз в пять превосходящем дальность выстрела из обычного лука, теперь не осмеливались передвигаться близко от леса. Это облегчало задачу обороняющимся, так как для атаки аккадцам надо было преодолеть существенное расстояние, и защищающиеся вполне успевали подготовиться к ее отражению.

Внимательно наблюдающий за противником эти дни Хутрап подозвал к себе скандинава, Набонасара и Энинрис.

– Наше положение очень сложное, – заговорил он, когда они расселись на корнях деревьев, – я бы даже сказал, почти безнадежное. У нас мало шансов выбраться отсюда, чтобы завершить то, что нужно было сделать. А именно, доставить завещание к моему господину Пели.

– Все молчите, – предостерег он, когда Набонасар хотел что-то сказать, – то, что я буду сейчас говорить, обсуждению не подлежит… Мне очень жаль, Энинрис, что так получилось. Конечно, мне следовало оставить тебя где-нибудь по дороге и не подвергать тебя дорожным испытаниям.

– Куда вы, туда и я, – твердо сказала Энинрис, – я не оставлю вас…