Посредник

— Хорошо, — Жаров бросил индюшатину и автоматически провел жирной рукой по волосам, — хорошо. Я это знаю. Если бы он меня не любил, то е оставил бы на меня великую страну.

— Папа, — всхлипывая, продолжила жена, — папа интересуется, как ты поможешь ему.

— Я еще не знаю.

— Не знаешь, — жена плаксиво протянула, — у вас с папой договор. Ты должен обеспечить интересы семьи. Иначе…

Она не договорила — Жаров тяжело взглянул на нее:

— Я все помню. Все помню. Может даже больше, чем можно и нужно. Интересы семьи в первую очередь.

— Как ты поможешь папе? — снова заладила жена.

Георгий Константинович плюнул и схватился руками за мясо индейки:

— Помогу, ведь мы с ним близкие родственники.

— Конечно, конечно, — согласно закивала жена Президента, — вы очень близкие родственники. Более того, ты продолжатель его светлого и великого дела.

Жаров покивал головой:

— Конечно, я обеспечу дела семьи. Это мой первейший долг и я всегда помню об этом. Чтобы не случилось, сначала семья, а потом эта сраная Россия. Я помню.

Его жена с неожиданной непреклонностью спросила:

— Как? Как, ты поможешь? Мне и моему отцу?

Рот Жарова сжался в мерзкую гримасу:

— На меня давят кругом. Такое впечатление, что я всем должен.

— Конечно, у нас дети. Они должны жить счастливо. И не должны голодать. Они не какие-нибудь вшивые россияне, они швейцарцы.

— Помню, — отмахнулся Президент, и капельки жира попали на стены комнаты.

— Тогда я напомню тебе, что они живут и учатся в Европе. И если Евросоюз откажется от договоров. Если Европа вздумает наложить на нас санкции, то это скажется на них. Европейцы могут их арестовать.

— Я не хотел их посылать в Европу, — энергично жуя, отпарировал Жаров, — прекрасно понимал то, что они станут заложниками в большой политической игре. Это вы с папой настояли. К тому же они там не учатся, а развлекаются в борделях и казино. Для этого они и сбежали из России. В Европе им веселее. А я оплачиваю их бесконечные счета.

— Но, Георгий Константинович, — жена всхлипнула, — ведь девочки должны получить нормальное образование. Стать настоящими леди. А это возможно только в английских школах и университетах.

— Брось, ты Евдокия, — неожиданно назвал свою жену по имени Жаров, — брось. Какие они леди. Ты на нас посмотри, какие мы хозяева мира? Вот такие же они леди.

— Но господин Президент это большая политика…

— Да, — Жаров отбросил на блюдо обглоданные кости индейки, — и я заложник этой сраной политики. Мне даже дышать нельзя без указаний твоего папы и Европы, а ваши спонсоры просто кровь из меня сосут. И министры, что вы мне навязали сплошь рвачи и дураки. А детей перестать голосить. Детей российские Президенты всегда посылали в Европу в качестве заложников. И ничего страшного никогда не случалось. Подумаешь, посидят немного в специальных домах. Хоть мозоли с задниц сойдут.

Неслышно вошла горничная. Она тихо собрала блюда и унесла их. Следом появилась другая горничная, которая элегантно вытерла пальцы Президента, а потом расставила перед Жаровым десерт и кофе.

— О, — протяжно зевнул Президент России, — наконец-то привезли свежий кофе.

— Да, — кротко согласилась жена, — его сегодня утром привезли. Это самый настоящий кофеек. Папа даже специально уточнял твой любимый сорт кофе.

— Он его лаем уточнял или мычанием? — фыркнул Президент. Жаров искривился, но чашку кофе взял. Хороший кофе был слабостью Президента.

— Почему, вам так интересна эта политика, — неожиданно спросил он.

— Но ведь это мы, а не ты являемся выражением интересов семьи. У тебя Жора даже карточек с рабочими часами или бонусами никогда не было. Мы всегда платили за все.

В ответ Жаров резко повернулся и встретил непреклонный взгляд жены.

— Хорошо, — Президент поставил пустую чашку и аппетитно рыгнул, — я сделаю, так как нужно. Как нужно твоему папе.

— Мне можно поговорить с папой? — спросила жена.

— А ты еще не говорила с ним?

— Георгий Константинович, ты такой проницательный.

— Да, — хмыкнул Жаров, — за столько лет я уже привык к вашим штучкам. А вы все строите дешевые домашние комедии.

— Но это только из уважения к тебе, — нежно пропела жена, — папа так любит тебя. Он считает, что ты как президент сильнее его. И больше сделал для России, чем он. Ты действительно достоин называться великим президентом.

— конечно. Только я в волейбол играю хуже, чем папа-тесть, — криво усмехнулся Жаров.

— Это из-за роста. Ты же ниже папы на голову. Но ты милый, не должен ревновать, ведь волейбол папина страсть.

— Ладно, — прервал семейные сопли Президент, — что хочет твой папа?

— Папа, — жена подошла и встала за спиной, — хочет, чтобы ты немедленно договорился с Европой. Это решит все наши семейные проблемы.

— А он знает о конфликте с Сергеевым и Матвеевым?

— Папа все знает. Он считает, что их можно будет уничтожить после антарктической кампании. Война с Антарктидой будет быстрой и простой. Она, безусловно, укрепит твой авторитет. После этой войны еще больше усилиться вертикаль российской власти.

— Да, конечно. То же самое твой папа предрекал накануне Кавказкой войны. А все закончилось провалом новогоднего штурма Майкопа.