Посредник

— Действительно, — медленно протянул Жаров, — серьезными деньгами запахло. Артистов звали? Патриарх любит плясунов.

— Что вы! Артистов нельзя, — возмутился Петренко, — среди артистов легко могли оказаться ренегаты, супостаты, лжефальсификаторы истории, оппортунисты, правые уклонисты и так называемые рок-музыканты.

— Не всех вычистили? — горько усмехнулся Жаров.

— Всех не переловишь. Они живучие, умело маскируются. Вот на прошлом корпоративе в нашем министерстве корейская стриптизерша как заорет: «Да здравствуют общечеловеческие ценности». Хорошо, что сразу пристрелили провокаторшу.

Жаров тяжело вздохнул. Терли ноги тестины удачливые сапоги, нудно ломило виски. Президента России знобило, ему становилось хуже и хуже.

Тем временем Президент и Петренко подошли к Патриарху. Владыка церкви стоял, широко расставив ноги в высоких блестящих сапогах. Кроме обычного боевого камуфляжа на гагачьем меху на нем была папаха серого каракуля, боевая портупея и скромный орден «Отечество» первой и единственной степени. В руках Патриарх держал золотой посох с острым концом, в который был вмонтирован парализатор.

— Владыка, — склонились одновременно Петренко и Жаров.

— О, — стремительно обернулся к ним Патриарх, — вот она надежа России. Пророки новой эры. Ее меч и защита. Ослябя и Пересвет. Во имя господа нашего! Аллилуйя нах!

— Владыка, — поинтересовался Жаров, — вам не кажется, что сегодня не лучший день для визитов?

— Кажется, кажется, сын мой, — сладко заявил Патриарх, — сегодня день противостояния добра и зла. День перелома, если победим гниду в себе, то жить будем вечно. И царствие божие на Земли узрим при жизни своей чудной. Но все зависит от нас. Сможет испытать свою становую душу — победим. А не сможем — сгинем во мраке мерзком без единого следа. Аллилуйя нах!

Жаров и Петренко понимающе переглянулись.

— А что Владыка, и вас спонсоры замучили? — съерничал министр иностранных дел, — от дел оторвали. Павлинов кормить не дают?

— Фу тебе, — громко прикрикнул на него Патриарх, — не ради выгоды церкви, а только ради Руси Святой я здесь. А вызван порывом души, но направлен перстом господа нашего принявшего смерть мученическую в снегах Голгофы. Покайся! Покайся упырь —атлантист за свои богомерзкие слова! Иначе не станет тебе выхода к свету! Если меркантильные интересы выше судьбы страны родной ставишь.

— Каюсь, уже осознал мерзость свою, — Петренко постучал пальцем по посоху церковника, — а это вам владыка зачем? Птичек кормить?

— Нерадивых учить, — и Патриарх автоматически замахнулся и собрался ударить Петренко по голове, но вовремя спохватился, — брысь нехристь с пластилиновой головой. Ой, уйди от силы моей извечной! Силы русской! Молись богу за чудесное спасение свое! А не имя его очерняй пакостными разговорами! Брысь! Во имя господа нашего!

Жаров сумрачно молчал, рассматривая все пребывавших и пребывавших чиновников государства российского.

Петренко не унимался. Он осторожно подергал за край вышитой золотом и стразами хламиды Патриарха:

— Так это все же золото? А стразы от Сваровски? От слова своровать? А батюшка?

— Убери руки говнюк, — угрожающе прорычал, Патриарх — грохнул бы тебя, да не хочу о паскудину мараться. И запомни, что вот за такие вопросы святого Василиса Кетарийского ослепили, а потом наказали в известное место. И зазубри, что батюшки объедки на паперти собирают. А я таким откатами рулю, что тебе щенок и не снилось. На живых деньгах сплю. А потому, я не батюшка, а владыка. Просек червь. Аллилуйя нах!

Петренко весело рассмеялся:

— Так — то так Владыка. Но и вас европейские деньги заели?

— Ты Петренко, не пацан, что ли? Не с улицы Ленинградской? — строго сказал Патриарх, — А вообще я, что хочу то и ворочу. На то я и есть Патриарх. Во имя господа нашего! Заткнись мудознатец! Аллилуйя нах!

В ответ Петренко церемонно поклонился, нечаянно толкнул Жаров и пошел в зал заседаний.

— А ты чего уставился на меня, — грозно спросил у Президента рассвирепевший не на шутку Патриарх.

— Владыка, — снова поклонился Георгий Константинович, — благослови. Благослови меня. Господи.

— Э, поклон спины не ломит, — употребил древнюю мудрость Патриарх, — ты чего хочешь то? Аллилуйя нах! Член, что-ли не стоит или секретарь не дает?

— Владыка, я ведь крещенный, — торопливо сказал Президент.

— А это и видно, — пропел Патриарх, — как оглашенный себя ведешь. Даже креста не носишь. От исповеди, сколько лет уклоняешься? А зачем у святой церкви отобрал откаты с продажи огненной воды и сигарет, запретил кокаином вразнос торговать? Или денег тебе, демократу, мало? Аллилуйя нах!

— Да что вы напраслину наводите, а Владыка? — сглотнул президент России.

Патриарх сурово посмотрел на Жарова:

— А то, что ты не должен был допустить даже этого. Чтобы православные страдали и мучились от извергов иноземных. Всегда ты на посту должен быть. И всегда должен мочь сразиться с нехристями. А не выпрашивать у Патриарха веся Руси виагры дозу малую! Во имя господа нашего! Аллилуйя нах!

— Так я Владыка всегда на посту стою, — невинными глазами Жаров посмотрел на Патриарха.