Пост-капитан

Британские фрегаты, повинуясь сигналу «Начать преследование», сломали строй, и «Медуза», находившаяся южнее всех и поэтому после поворота оказавшаяся первой, направилась прямо к ведущему испанцу; в нескольких сотнях ярдов за ней «Индефатигейбл» держал курс на второе испанское судно, «Медею», с флагом Бустаменте на бизани; затем шёл «Амфион», а последним оказался «Лайвли». Он быстро догонял, а как только Стивена спустили в катер — поставил фор-брамсель, пересёк кильватерный след «Амфиона» и направился к «Кларе» — последнему кораблю испанской эскадры.

«Индефатигейбл» чуть привёлся к ветру, обстенил марсели, принял Стивена на борт и снова рванул вперёд. Коммодор, темноволосый, краснолицый, холерического темперамента человек, весьма на взводе, поторопил его пройти вниз, вполуха слушал его краткое изложение аргументов, которые, по его мнению, могли убедить испанского адмирала уступить, но продолжал сидеть, барабаня пальцами по столу и дыша шумно и раздражённо. Мистер Осборн, порывистый, умный человек, кивал головой, глядя Стивену в глаза — кивал в ответ на каждый пункт, и потом снова; губы его при этом были плотно сжаты.

— …И последнее, — сказал Стивен. — Любыми средствами постарайтесь убедить его явиться сюда, чтобы мы могли согласовать наш ответ на непредвиденные возражения.

— Пора, джентльмены, пора, — вскричал коммодор и побежал на палубу. Ближе, ещё ближе; они уже в пределах досягаемости орудий, все флаги подняты; вот на расстоянии мушкетного выстрела, на палубах испанцев множество лиц; вот на расстоянии пистолетного выстрела.

— Руль круто на борт, — сказал коммодор. Штурвал завертелся, и большой фрегат, подчиняясь рёву приказов, привёлся к ветру и оказался на правом траверзе адмиральского корабля, в двадцати ярдах с наветра. Коммодор взял рупор.

— Убавьте парусов, — крикнул он, направив рупор на квартердек «Медеи». Испанские офицеры обменялись несколькими словами; один пожал плечами. Над всем строем царила мёртвая тишина: ветер в такелаже и плеск волн.

— Убавьте парусов, — повторил он громче. Ни ответа, ни сигнала. Испанцы по-прежнему держали курс на Кадис — до него оставалось два часа. Две эскадры шли параллельно, безмолвно скользя на скорости в пять узлов, так близко, что невысокое солнце бросало тени от испанских брам-стеньг поперёк английских палуб.

— Выстрелите поперёк их курса, — сказал коммодор. Ядро ударилось о воду в ярде перед форштевнем «Медеи», полетели брызги. Звук выстрела словно снял заклятие молчания и неподвижности с «Медеи» — там возник быстрый вихрь движений, выкрики приказов, и марсели взяли на гитовы.

— Сделайте всё возможное, мистер Осборн, — сказал коммодор. — Но, клянусь Богом, лучше бы ему решиться в течение пяти минут.

— По возможности привезите его сюда, — добавил Стивен. — И прежде всего помните, что Годой предал их королевство французам.

Шлюпка пересекла разделявшую корабли полосу воды и зацепилась за борт. Осборн вскарабкался на палубу испанского фрегата, снял шляпу и по очереди склонился перед распятием, перед адмиралом, перед капитаном. Они видели, как он прошёл вниз с Бустаменте.

И время медленно потянулось. Стивен стоял возле грот-мачты, крепко сцепив руки за спиной; он ненавидел Грэма, коммодора, и ненавидел то, что должно произойти. Он приложил все усилия к тому, чтобы провести эти переговоры и повлиять на них — переговоры, которые шли сейчас на полурасстоянии пистолетного выстрела от него. Если бы только Осборн смог привезти Бустаменте к ним на борт — это был бы неплохой шанс устроить дело.

Он машинально обвёл взглядом линию кораблей. Перед «Индефатигейблом», мягко покачиваясь, лежала в дрейфе «Медуза» борт о борт с «Фамой»; за кормой «Медеи» «Амфион» скользил под ветер от «Мерседес», и позади всех «Лайвли» находился возле «Клары» с наветренной стороны от неё. Даже для непрофессионального взгляда Стивена было совершенно ясно, что испанцы находятся в состоянии замечательной готовности: никаких летящих бочонков, куриных клеток, припасов, выбрасываемых для очистки палуб, что ему частенько приходилось видеть в Средиземноморье. Возле каждой пушки неподвижно застыла в ожидании обслуга; и дымок от фитилей в кадках стлался прозрачным голубым туманом вдоль длинного ряда пушек.

Грэм расхаживал туда-сюда по палубе быстрыми неровными шагами.

— Он там до ночи собирается пробыть? — произнёс он, глядя на часы в руке. — До ночи? До ночи?

Нескончаемая четверть часа, и всё это время едкий запах горящих фитилей лез им в ноздри. Пройдя вперёд-назад ещё с десяток раз, коммодор не выдержал.

— Дайте выстрел для шлюпки, — крикнул он, и перед носом «Медеи» снова мелькнуло ядро.

На палубе испанца появился Осборн, спустился в шлюпку, поднялся на борт «Индефатигейбла» и покачал головой. Лицо его было бледным и напряжённым.

— Адмирал Бустаменте передает вам свои приветствия, сэр, — сказал он коммодору. — Но он не может принять ваши предложения. Он не может позволить задерживать себя. Он едва не поддался, когда я заговорил о Годое, — сказал он, обернувшись к Стивену. — Он ненавидит его.