Пост Леонардо

Марина, усмехнувшись, выходит. Нельсон, расстегнув все пуговицы, аккуратно снимает накрахмаленную рубаху, затем снова застегивает верхнюю пуговицу, чтобы не мялся воротничок, и аккуратно кладет рубаху на койку. Он благоухает лавандой и ментолом. Мягкое тело выглядит таким матово-белым, словно он всю жизнь питался одним только зефиром, запивая его сбитыми сливками.

Появляется Марина и говорит, что девочку лучше посмотреть до обеда, так как потом она должна спать. Услышав об обеде, Нельсон оживляется и, схватив свой саквояж с инструментами, спешит к изолятору.

Он долго выслушивает Униранью, подымая брови и глубокомысленно закатывая глаза. Потом считает ее пульс, несколько раз заставляет вытянуть язык, оттягивает веки и щупает живот. Наконец вздыхает и чистосердечно признается:

— Ничего не понимаю. Похоже, у нее действительно непорядок с почками. Но чтобы сказать наверняка, нужны хорошие анализы.

— Если бы вы посмотрели ее сразу же, пока самолет был здесь, мы успели бы с летчиками послать анализы в Манаус, — заметила Марина.

Униранья, ничего не понимавшая в странном языке караибов, с испугом смотрела на этого нового белого, появившегося у ее постели. Марина погладила ее по голове и сунула в руку кусок белой лепешки. Девочка откусила и тихо зашевелила челюстями, не сводя с нас настороженных глаз.

— Кокоти! Где мои очки? — раздалось за окном. — Кокоти! Где Кокоти?..

Орландо ввалился, пыхтя и отдуваясь. В темной комнатке сразу стало тесно и беспокойно.

— Ну что с девочкой? — спросил он, обращаясь почему-то к Марине.

— Я должен понаблюдать за ней немного, — пробормотал Нельсон. — Жалко, что здесь у вас нет возможности сделать анализы.

— Ну что же, наблюдайте. Время есть: ваш самолет пойдет обратно из Манауса примерно через неделю, — согласился Орландо. — А сейчас пошли обедать! Мария грозилась чем-то нас удивить сегодня по случаю этакого съезда гостей.

За крошечным столом в домике, где жили Марина с Марией, мы с трудом разместились на табуретках и скамьях: на самом почетном месте — близ двери на кухню — Орландо, по правую и левую руки от него — Галон, Мария, Марина, Нельсон, пилот Арналдо и я. Обещанный Марией сюрприз был действительно сенсационен: суп из черепахи, которую выловил вчера вечером Кокоти. На второе было подано самое традиционное блюдо поста Леонардо, которое Орландо ежедневно поглощал всю эту четверть века утром, днем и вечером: вареный рис с фасолью. Знаменитый «рис-фасоль», как называют его в бразильском «интериоре» — провинции.

— Ну как там живут иолапити? — спросил Арналдо. — Все в порядке?

Я молча кивнул головой: рот мой был заполнен нежным и сочным черепашьим мясом. Арналдо пригубил из стаканчика горькую «пингу» — крепкую настойку из сахарного тростника, облизнулся, зажмурился от наслаждения и сказал:

— А завтра, если хочешь, можем слетать в Диауарум. Я уже договорился с Орландо.

«ВАС ВЫЗЫВАЕТ ДИАУАРУМ»

Нет, пост Леонардо был еще далеко не «краем света»! Настоящий «край света» мы нашли в Диауаруме, километрах примерно в ста двадцати к северу. Если бы мы пролетели еще столько же, может быть, даже чуть меньше, мы оказались бы над совсем уж экзотической, таинственной, дразнящей воображение точкой, именуемой «географический центр Бразилии». Галон объяснил мне, что если наклеить карту страны на плотный картон, затем вырезать ее по границе и проткнуть в «географическом центре», посадив на перо ученической ручки, то она станет вращаться вокруг этой самой точки.

Бензина у Арналдо было в обрез. Он не знал, как будет добираться обратно, ибо расположенные к югу от Шингу военные авиационные базы далеко не всегда продавали бензин «воздушным извозчикам». Поэтому мы были вынуждены экономить горючее и не решились на экскурсию к «географическому центру», ограничившись посадкой в Диауаруме.

Что же это такое — Диауарум? С точки зрении Национального фонда индейцев, это второй после Леонардо пост Национального парка Шингу, обеспечивающий работу в северной зоне Парка. С точки зрения картографов, Диауарум — это самая крохотная точка на самой крупномасштабной карте страны. На такой, где принято отмечать даже одинокие валуны у пешеходных троп и броды через лесные ручьи. С точки зрения летчиков, летающих над Южной Амазонией, Диауарум — это одна из немногих точек привязки, помогающих им ориентироваться в безбрежном зеленом океане сельвы между постом Леонардо на юге и Жакареакангой на севере. С точки зрения индейцев, Диауарум — это место, где живет их добрый гений, «караиба», который давно перестал быть «караибой», великий Клаудио, который все знает, все может, который понимает язык птиц и зверей, без промаха стреляет из ружья и ориентируется в сельве не хуже самого опытного чукарамае. Великий Клаудио, который никогда не ошибается, которого нельзя обмануть, ибо он видит тебя насквозь и знает, что делается в твоем сердце.