Поставь на меня

— Эй, в любви и на войне все средства хороши. — Он приглаживает свои редеющие светлые волосы. — Она улыбнулась мне вчера в лифте, так что я думаю, что я ей понравился. Пожелай мне удачи.

Он уходит прежде, чем я успеваю врезать ему кулаком. Черт возьми, почему эти болваны думают, что у них есть шанс? Лиззи раскусит их ровно через пять секунд.

Но что-то заставляет меня пойти за ним, я останавливаюсь напротив комнаты отдыха и наблюдаю за всем через стекло. Лиам бочком подходит к Лиззи и включает свое очарование.

«Не поддавайся на это», — говорю я себе под нос, конечно же, она закатывает глаза.

Лиам явно не понимает намеков. Он придвигается ближе, прижимая ее к стойке. Лиззи хмурится, он продолжает ей что-то говорить, и я практически вижу, как у нее начинает пар валить из ушей. Я как раз собираюсь войти внутрь и оттащить этого придурка к чертовой матери, когда она отталкивает его от себя, умудрившись пролить свою чашку горячего кофе прямо ему на рубашку.

Ха! Лиам отскакивает назад, ругаясь и стряхивая черную жижу с рубашки, но Лиззи только ухмыляется и уходит.

Я расслабляюсь. Я догадывался, что она может сама о себе позаботиться. Но почему меня это вообще волнует? Мы же не встречаемся. На самом деле, мы вообще ничего не значим друг для друга.

Нужно, чтобы так между нами все и оставалось, напоминаю я себе, даже если это меня убьет.

Что, черт возьми, вполне возможно.

19 Лиззи

— Ладно, — уговариваю я себя, расхаживая взад-вперед у выхода на посадку в самолет, направляющийся в Лос-Анджелес. — Я вполне могу это сделать. Это же просто деловая поездка! Деловая поездка с горячим парнем, с которым я безумно хочу заняться сексом, но это всего лишь детали, верно? По-моему, сейчас самое лучшее время попрактиковаться самоконтролю и осознанности, или что там, черт возьми, говорили на том семинаре по йоге, куда Делла затащила меня на прошлой неделе.

Но, несмотря на свои уговоры, единственное, о чем я способна была думать во время той сессии йоги — о большом куске сладкого торта «три молока», желая слизать все до последней капли сладости, но сейчас я хочу лизать только его…

Ага. Именно. Это.

Сердце стучит так, будто я только что пробежала 5 км, пока я делаю еще один глоток кофе, молясь про себя, чтобы я не забыла взять с собой «Ксанакс». Мягко говоря, я не очень хорошо переношу перелеты. Самолеты наводят на меня ужас, и без убойной дозы транквилизаторов или очень крепкой выпивки, я могу перейти в режим полной панической атаки, как только шасси оторвутся от земли. Что было бы крайне неловко с моей стороны перед неким самоуверенным, высокомерным мужчиной.

Постойте. Я точно взяла с собой «Ксанакс»? Лихорадочно начинаю рыться в сумке, но тут появляется Джейк, выглядящий так предсказуемо, просто идеально — в черных брюках и легком кашемировом свитере, который, я думаю, скорее всего был сделан из почти вымершей породы овец, выращенных где-то в Шотландии.

— Уже можно пойти на борт? — спрашивает он вместо того, чтобы сначала поприветствовать меня. Я отрицательно качаю головой и продолжаю рыться в сумочке, надеясь вопреки всему, что отыщу каким-то чудом оранжевый пластиковый пузырек.

— Еще не было объявлено о посадке. Впрочем, в любую минуту могут объявить.

— Выдался тяжелый день? — спрашивает он, наблюдая, как я наконец сдаюсь и закрываю сумку, перекидывая ее через плечо.

— Вовсе нет, — отвечаю я, стараясь придать своему голосу легкость.

— Понятно, — говорит он, явно не поверив моим словам. — Ну, не знаю, как ты, а я бы не отказался выпить, — говорит он, вытягивая шею в поисках бара, и в этот момент объявляют о посадке.

— Черт побери, — бормочу я себе под нос. Ни «Ксанакса», ни выпивки, это будет очень тяжелый перелет.

— Похоже, нам не повезло, — говорит он, поднимая свою черную кожаную сумку и становясь в очередь на посадку.

У меня тут же сжимается желудок, когда я двигаюсь по узкому трапу в салон самолета, волоча за собой красный чемодан. Я пытаюсь вздохнуть, выискивая глазами наши места, положив сумку наверх, проскальзываю на сидение у окна. Надеясь, что полет все же пройдет гладко, и самое большее, что я ненавижу больше, чем сам полет, так это болтанку.

Когда я усаживаюсь на свое место, до меня вдруг доходит, что я буду сидеть в нескольких дюймах от Джейка Уэстона на протяжении всего полета, и это сможет отвлечь мои мысли от предстоящей смерти, отчего два часа, проведенные с ним в кинотеатре в такой же непосредственной близости — это просто смешно, по сравнению с тем, что мне предстоит пережить сейчас. Он садится рядом со мной.

— Пристегни ремень безопасности, — говорит он, поворачиваясь ко мне с коварной улыбкой, — ночка будет бурной.

— Если это твое лучшее впечатление от Бетт Дэйвис, то следующие шесть часов мы обречены, — говорю я, опуская штору на иллюминаторе, отгораживаясь как можно дальше от внешнего мира.

— Разве ты не хочешь наблюдать, как мы будем взлетать? — Спрашивает Джейк, протягивая руку и поднимая штору на иллюминаторе. — Это самая лучшая часть полета!