Постфилософия. Три парадигмы в истории мысли

Только в момент метафизики сбоя, когда одна парадигма меняется на другую, мы можем на мгновение взглянуть на то, что происходит по ту сторонуи перед нами — возможно — мелькнёт это «нечто» (а возможно, и не мелькнёт). Тут появляется шанс, в остальные же периоды даже минимального шанса нет, и то, что мы способны обнаружить при попытке распознать сущность парадигмы, есть лишь знание о том, что она не является единственной и наряду с ней могут существовать и существуют другие парадигмы.

Напомню, что, когда мы говорим о парадигмах, то имеем в виду нечто иное, нежели имел Томас Кун в книге «Структура научных революций». Мы имеем в виду гораздо более фундаментальные вещи, чем просто консенсус научного сообщества той или иной эпохи.

Давайте поразмышляем о том, что же находится по ту сторону парадигм.Какие метафизические фракталы, какие посторонние аттракторы несхватываемой метареальности, какие акторы-сверхсубъекты действуют сквозь парадигмы, нанизывая их на неощутимые сверх-парадигмальные лучи? Какова логика смены этих парадигм, к чему она ведет и в чем, в конечном счёте, состоит телеология процесса перехода от парадигмы премодерна к парадигме постмодерна? Иными словами, порассуждаем о смысле мировой истории, о предназначении человека, о судьбе бытия.

Традиционализм и его миссия

Традиционализм и Традиция суть разные вещи

Для начала обратим внимание на такую реальность, как традиционализм. Я не раз обращался к философии традиционализма как к наиболее законченной и обобщенной модели описания парадигмы премодерна. Сейчас я бы хотел обратить внимание на другую сторону этого явления. Философия традиционализма — это явление, совершенно отличное от того, что можно назвать «традиционным обществом», и даже «традицией». Об этом различии писал и сам Рене Генон в книге «Царство количества и знаки времени». Но он обозначил, на мой взгляд, второстепенный аспект, отметив, что существование в мире Традиции гораздо важнее и глубже, чем оперирование с реконструкциями Традиции, созданными на основании отвлеченных интеллектуальных усилий. Сам Генон, будучи первым и наиболее совершенным из традиционалистов, полноценно реконструировавшим интеллектуальные представления о парадигме Традиции, ушел в Традицию с головой: принял ислам, переехал в Каир, поселился в традиционном обществе и попытался личной судьбой свести к минимуму, к абсолютному «ничто» различия между традиционализмом как интеллектуальной реконструкцией парадигмы Традиции и конкретным пребыванием в среде актуальной и живой традиции.

Но при этом надо обратить внимание на то, что традиционализм в лице того же Генона возник не в традиционном обществе, а наоборот, в обществе разлагающегося модерна. В традиционном обществе его не просто не было, его не могло быть.Традиционализм — это явление, абсолютно отличное от того, что возможно в рамках парадигмы премодерна. Иными словами, традиционализм и традиционное общество — это вещи качественно, онтологически и гносеологически, различные. Между ними нельзя ставить знак равенства, несмотря на то, что Генон стремился свести к минимуму этот зазор собственной судьбой, как это прекрасно показывает Марк Сэджвик в своей книге «Против современного мира», где он дает блестящую, на мой взгляд, экспозицию судьбы традиционализма и традиционалистов в XX веке. Он показывает, что при всём желании, при всей искренней, тотальной решимости Генона инкорпорироваться в традиционный мир каирского ислама, он был и оставался в нем «белой вороной», не оказав на ислам ни малейшего влияния, оставшись на его обочине, на периферии, несмотря на грандиозный масштаб его личности, его трудов и его философии. И так оценивается сам Генон, не говоря уже о некоторых менее ортодоксальных последователях традиционализма, типа Фритьофа Шуона, которые, начав с ислама, закончили второсортным синкретизмом и неоспиритуализмом в духе американских торговцев «новыми культами». Не вдаваясь в детали, Сэджвик просто отметил этот факт, но в целом его констатация чрезвычайно важна.

Два слова о Сэджвике. Он интересен и основателен еще и потому, что, будучи англичанином, преподавателем Каирского университета, он одновременно является и генонистом, вслед за Геноном вступившим в исламскую «тарику» и живущий полноценной жизнью суфия-европейца. Сэджвик не стремился занизить влияние Генона. Это просто честное признание честного человека, который хочет называть вещи своими именами. Очень хороший исследователь, его книга переведена на русский язык и представляет собой лучшую компиляцию о судьбах и истории традиционализма в XX веке. Там дан адекватный анализ Генона, Эволы и остальных замечательных личностей. Есть даже главы о Евгении Головине, Гейдаре Джемале, вашем покорном слуге и «Новом Университете».