Постигнуть рак… и умереть душою

Все-таки устрашает не сам факт физической смерти, а сопутствующие переживания за исчезновение того, что я понимаю под своей сущностью. Очень тяжело на первых порах представить рождение нового дня, в котором тебя уже не будет, становится жалко себя и нестерпимо обидно за столь короткий срок отпущенный жизни, в которой многого не успел сделать. А в моем случае, в отличие от тех, кто достаточно ровно шел по дороге жизни, каждый новый день давал возможность наверстать что-то упущенное. Близость скорой смерти для меня означала потерю шанса собственной реабилитации и не засчитанную попытку остаться в людской памяти с положительным имиджем. Думаю, любой человек найдет свои аргументы, чтобы с глубокой досадой воспринимать близость скорой смерти.

В этих строчках я рассказываю о переживаниях, которые испытывал в тот конкретный момент. Тогда для меня было аксиомой утверждение, что все люди одинаково боятся смерти. Но иногда жизнь подкидывает нам такие сценарии, что мы перестаем бояться даже смерти, и начинаем относиться к ней спокойно. Подобное произошло и со мною, но позже, а пока мое бытие было заполнено томительным ожиданием начала лечения. Я понимал, что во многом благодаря себе затянул сроки его начала, и теперь с азартом прожженного игрока ждал продолжения экстремальной партии с возможным летальным исходом.

Будучи больным онкологией, начинаешь понимать, что этот недуг в корне отличается от всех болезней, которыми ты переболел ранее, прежде всего категоричной постановкой дилеммы – выживешь или нет? Если прежние хвори расценивались как временные, локальные неисправности организма, которые неизбежно отступят и жизнь продолжится без существенных перемен, то сейчас понимаешь, что эта «болячка» изменила твой мир. Он уже не будет прежним! Произошел излом, и остаток будущности пройдет под знаком этого события. Болезнь воспринималась мною как некая сущность, незванно вселившаяся в тело, с которой можно вести односторонний разговор. К этому времени все мои доводы в ее адрес были исчерпаны, она продолжала развиваться и побеждать. Но окончательно падать духом я не собирался, потому что в рукаве имелся джокер – предстоящая лучевая терапия. По крайней мере, я надеялся на этот козырь, а это уже немаловажно – располагать спасительной надеждой. И я держал этот козырь в рукаве, чтобы в нужный момент – как я на него надеялся! – предъявить его своему врагу внутри меня. Такие мысли помогали пережить тот сложный период времени.

IV.

Наконец подоспело время отправляться в больницу. Я попросил своего близкого друга отвезти меня на своей машине, и он даже проводил меня до вестибюля радиологического отделения №3 (ЛОР), после чего я стал погружаться в новый неведомый мир, где понятие «рак» имеет будничный смысл. Весь персонал этой небольшой вселенной являл из себя что-то сверхъестественное, из-за того, что они бросали вызов страшной болезни. Я уже упоминал, что в бытность моего хождения по кабинетам поликлиник любое упоминание об онкологии вызывало заметную реакцию у медперсонала: у них менялся тембр голоса, исчезало даже подобие на улыбку, люди становились серьезнее. Одним словом, был заметен страх даже от возможности общения с онкобольным. И ты поневоле подхватывал эту беспокойную волну ожидания чего-то страшного. Здесь же, в специализированном центре, медики были спокойны, царила атмосфера рабочей повседневности. Она позволяла не акцентироваться на исходе смертельного заболевания, а думать о благоприятном финале.

Но не все новые пациенты разделяли мой оптимизм, чему я был неоднократным свидетелем. Одна молодая женщина, почти девчонка, с вещами ожидая оформления на больничное место, не могла сдерживать охватывающей ее истерики. Она то замолкала, то, вздрагивая всем телом, давилась рыданиями. Кровь стыла в жилах от этой картины. Я забыл о собственных проблемах и был преисполнен жалости к этой девушке: в отличие от меня она еще не успела пожить, когда к ней нагрянула беда.

Находясь в больнице в общей сложности пятьдесят дней с небольшими перерывами, я больше не встречал эту девушку – больница большая. Но помнил ее все время и искренне желал удачи. Как показало время, такие реакции были присущи только новичкам, в дальнейшем пациентов связывала общая невзгода, которая не позволяла считать себя одиноким и обиженным, а общее горе и сносилось легче. И это несмотря на то, что о возможной смерти пациенты говорили. Но здесь, я думаю, присутствовал элемент лукавства – умирать никто не планировал, хотя бы в обозримом будущем.

Мое вселение не обошлось без курьезов, будь рядом моя Таня, она сказала бы, что «нечистый» продолжает свои козни. Когда я, спустя несколько часов, дождался своей очереди в кабинет заведующего радиологическим отделением, который из-за ремонта кабинета вынужден был поминутно отлучаться, выяснилось, что я пришел не туда. Оказалось, я явился к заведующему отделением радиологии №2, а с моим диагнозом нужно было в радиологию №3, которая, так же из-за ремонта, была разбросана по больнице!