Постижение России. Опыт историософского анализа

В последнем случае, с позиций современного исторического опыта в марксизме вообще было дано ошибочное толкование путей преодоления отчуждения людей от собственности и обретения вожделенного социально-экономического равенства: посредством огосударствления собственности, наделения всех и каждого равным отношением к собственности за счет лишения всех и каждого отношения к собственности вообще. В исторической практике это завершилось иными процессами - собственность приобрела анонимный характер, но не перестала быть собственностью и, тем более, не поставила всех в равные отношения к себе как собственности.

В условиях анонимности привилегированное отношение к собственности стало функцией привилегированного отношения к власти, она приобрела партгосноменклатурный характер со всеми присущими ей противоречиями и, в частности, экономически безответственным, а потому экономически и неэффективным использованием собственности. Попытка достичь социально-экономического равенства завершилась иными, правда, не кричащими, но иными формами неравенства и, главное, разгулом внеэкономического отношения к собственности, попыткой загнать ее в узкий коридор исторического развития, с одной стороны, ограниченного идеологическими догмами марксизма, с другой - интересами номенклатурного ее проедания.

В такой экономике можно существовать, но в ней нельзя развиваться, она оказывается экономически неэффективной, ибо в ней отсутствует субъект ее развития - массовый и реальный собственник. Без него перекрывается путь к развитию производительных сил в современном обществе, ибо основная масса производителей оказывается отчужденной от своих экономических интересов, реализация которых возможна только через развитие их отношений собственности. А если нет развития производительных сил, то не будут складываться экономические условия для развития отношений социально-экономического равенства. Они не простая функция производственных или политических отношений. В конечном счете, они - функция высокого уровня развития производительных сил, которые в современных условиях нельзя развивать без развития отношений реальной собственности.

А потому путь обретения социально-экономического равенства видится принципиально иным: посредством дальнейшего развития института частной собственности за счет наделения всех и каждого реальным отношением к собственности. Это путь социально ориентированного развития частной собственности. Естественно, такое решение проблемы не создает в обществе разом вожделенного социально-экономического равенства. Но оно и недостижимо с позиций современного уровня развития производительных сил. И вместе с тем, не создавая равенства, оно создает оптимальные условия для развития производительных сил и, прежде всего, не сковывает экономическую инициативу всех и каждого.

В этом смысле вопрос о допущении или недопущении частной собственности в обществе - это вопрос о допущении или недопущении экономической инициативы и экономической целесообразности в обществе, ибо и то и другое наиболее адекватно реализуемо лишь через частный интерес. Нельзя лишать человека возможности обогащаться, обретать и умножать потенциал владения и распоряжения собственностью, не лишая экономику источников развития, самой возможности быть экономикой. Поэтому весь вопрос в этой связи сводится не к тому, быть или не быть частной собственности, а к тому, в какой форме быть, ибо очевидно и другое - недопустимость абсолютизации роли частной собственности в современной истории.

Предоставленная самой себе, без социальных смыслов, ориентиров и ограничений она способна превратиться и превращается в то, что история уже неоднократно проходила - в источник колоссальных социально-экономических потрясений. Но в любом случае марксистскому масштабу презрения частной собственности ничто не соответствует в самой действительности. Она оказалась сложнее и мудрее всех представлений о себе, плюралистичнее и толерантнее: потребовала плюрализма всех форм собственности, поставленных в условия рыночного отбора с выраженной тенденцией к социализации самой частной собственности. Она потребовала не благих лозунгов, а элементарного прагматизма, экономической и социальной целесообразности, того, чтобы научились просто считаться с ней как с исторической действительностью.