Постижение России. Опыт историософского анализа

Реформация, как и Возрождение, стала продолжением модернизационных процессов в генетическом коде европейской цивилизации, подготовки архетипов ее социальности, культуры, духовности, самого европейского способа их проживания в истории к тому, чтобы стать новым цивилизационным основанием для продолжения формационного прогресса общества. При этом и с Возрождением, и с Реформацией, как с цивилизационно модернизационными процессами, были связаны цивилизационные потрясения и сопутствующее им насилие. Чего стоит в этой связи только Тридцатилетняя война (1618-1648 гг.), демографически опустошившая пол Европы. Но при всем при этом это были цивилизационные потрясения и насилие только цивилизационной модернизации, а не цивилизационного переворота, куда более радикального феномена цивилизационного развития.

Всем этим цивилизационные потрясения и насилие в Европе отличались от цивилизационных потрясений и насилия в России XX века. У них разные основания. В России они определялись логикой цивилизационного переворота. Навязывая стране абсолютно новую цивилизацию, Октябрь 1917-го превратил геоисторическое пространство России в пространство цивилизационного беспредела. Речь шла о становлении принципиально новой общечеловеческой цивилизации, с новым генетическим кодом истории, с новой субъектной базой и на этой основе с новой цивилизационной логикой истории, мало или вообще не имеющей ничего общего с предшествующей ей, русско-российской. И все это должно было стать цивилизационной основой для принципиально нового типа общественно-экономической формации и формационного прогресса коммунистического.

Вполне закономерно, что для достижения всего этого понадобилось тотальное насилие над генетическим кодом истории России, слом исторически выстраданных архетипов социальности, культуры, духовности, самого способа их проживания в истории. Потребовалось насилие над субъектной базой российской цивилизации, проявившее себя в классовом геноциде всех социально-классовых групп, укорененных в исторической и национальной России. Понадобилось насилие над самой цивилизационной логикой истории, над самой исторической реальностью и в той самой мере, в какой им навязывалась цивилизационная утопия коммунизма - предельно универсалистский проект цивилизационного переустройства человеческой цивилизации, ни в какой мере не считающийся с многообразием ее локального воплощения. А у всякой утопии в истории есть лишь одно средство реализации - насилие и тем большее, чем больше масштаб утопии.

Таким образом, источники, масштаб и направленность насилия в истории России XX века имеют цивилизационное происхождение, определяются и направляются логикой цивилизационного переворота, исторически абсурдными задачами превращения России в НЕ-Россию, русских - в НЕ-русских. Естественно, для осуществления всего этого понадобилось не просто насилие, а именно тотальное насилие, проникающее во все поры социальности, доходящее до архетипов социальности, культуры, духовности - до самих духовных основ истории в основах человеческой души. Предстояло перевернуть саму историю, поставить ее с ног на голову, преодолеть ее русско-российскую сущность.

Но это значит, что непомерные масштабы насилия в истории России XX века обусловлены не специфически русскими причинами, отнюдь не тем, что насилие якобы сущностное свойство русской нации и на этой основе неотъемлемая составляющая всей национальной истории. Как раз напротив, насилие стало тем, что оно стало в истории России ХХ столетия, именно потому, что оно стало главным средством борьбы против национального в истории и исторического в нации. Это парадоксально, но это именно так: насилие было вызвано не национальной почвой и национальной спецификой России, а задачами тотальной борьбы с ними, их преодоления вообще, преодоления русско-российской сущности российской цивилизации. Оно было вызвано цивилизационным переворотом в России и последовавшим вслед за ним цивилизационным расколом ее субъектной базы на национальную и вненациональную Россию и отчаянной борьбы между ними. Цивилизационный масштаб насилия стал следствием цивилизационной катастрофы России и одновременно с этим главным способом ее объективации в истории.

Итак, феномен России ХХ века парадоксален, и истоки этой парадоксальности не только и не столько в самой России, сколько в сложившейся исторической практике ее преодоления как России: в преступном навязывании ей на протяжении всего ХХ столетия вместо логики цивилизационной модернизации логики цивилизационного переворота и связанного с ним цивилизационного раскола России на национальную и вненациональную Россию. Логика парадоксальности России ХХ века элементарна - это логика слома основ цивилизационной идентичности России, попытка продолжить ее историю на иных, вненациональных, не русско-российских цивилизационных основах.