Постижение России. Опыт историософского анализа

Потому что именно национальные и исторические устои России оказались в наибольшей степени либо разрушенными, либо хаотизированными, потому что Россия дважды за ХХ столетие оказалась в ситуации цивилизационно преданной страны, в исторической ситуации, которую не преодолеть без полномасштабного цивилизационного и, следовательно, национального самоопределения в истории. Эти процессы абсолютно неизбежны и именно поэтому абсолютно продуктивны в России. Другое дело, они протекают в специфической исторической обстановке, в пространстве смыслов, созданных советизацией и западнизацией России, ее тотальной денационализацией. И это многое и самым радикальным образом определяет в самой постановке национального вопроса в России.

1. Прежде всего, на специфике его постановки сказывается то, что Россия, в отличие от Запада, благодаря Октябрю 1917-го не прошла в полном объеме, не пережила в полной мере эпоху национального развития, развития национального начала истории, связанного с развитием капитализма. Мы занялись формированием принципиально новых цивилизационных основ бытия единых для всего человечества, построенных на принципах классовой, а не национальной идентичности в истории, вместо того, чтобы центром основных исторических усилий сделать решение задач собственного саморазвития, собственного бытия и его человеческого возвышения в истории. Но мир отказался сплачиваться и саморазвиваться только по классовому признаку. Оказалось, что в истории есть факторы более глубокого этнокультурного происхождения, которые имеют для людей куда большее значение, чем все остальные.

В итоге Октябрь 1917-го прервал естественный ход исторического развития России в ее национальном и цивилизационном измерении: русская нация не прошла полностью буржуазный этап своего исторического развития. И оказалось, что это не только нельзя ничем компенсировать, но и нельзя не пережить, чтобы это не сказалось отрицательно на самих устоях национального бытия в истории. Справедливость сказанного стоит иметь в виду для того, чтобы лучше понимать то, в какой истории и на каком этапе исторического развития мы находимся, какие проблемы и почему имеют для нас первостепенное значение, почему национальный вопрос вообще и в русском его измерении, в частности, приобретает такое значение. Значение в истории приобретает только то, что его не потеряло, что не пережило себя в истории.

2. Вопрос о русском вопросе ставится в условиях небывалой геополитической катастрофы России, организованной простым росчерком пера, хотя за ним и стояли реальные и очень сложные цивилизационные противоречия, подпитывавшие развал России-СССР. Дело в том, что, чем больше расширялась Россия, тем больше втягивала в пространство своего исторического развития такие этносы и культуры, которые были неидентичны России. Мало этого, в своем стремлении объединить в себе все, но не преодолевая его самобытности и архетипов, не ассимилируя в себе это все как в России, Россия сохранила и то, что в условиях исторического кризиса стало источником кризиса ее идентичности. Исторический код поведения в истории с сохранением самобытности этнокультурного многообразия российской Евразии вошел в противоречие с кодом сохранения самой России.

Период СССР лишь отсрочил решение вопроса о цивилизационной и геополитической идентичности России, который давал знать о себе еще и до Октября 1917-го. А потому в геополитическом распаде и историческом падении Российской империи и СССР задействованы одни и те же закономерности истории, связанные не просто с их многонациональностью, а с наличием в России-СССР этносов, не идентифицирующих себя с Россией, находящихся в национальной оппозиции к ней как к России и только в силу того, что они не принадлежат к локальности ее цивилизации. Вот почему историческая ситуация Августа 1991-го вновь воспроизвела ситуацию Февраля 1917-го. СССР был обречен: не все в Союзе идентифицировали себя с Россией, а кто не идентифицировал себя с Россией, в конечном счете, не мог сохранить себя в составе СССР.

Развал СССР стал реальностью во многом благодаря тому, что был феноменом радикально отчужденным от подлинной цивилизационной и национальной реальности истории, представлял собой попытку строительства новой цивилизационной исторической реальности вне подлинных закономерностей самой этой реальности. В Августе 1991-го окончательно потерпел фиаско взращиваемый на протяжении почти всего ХХ столетия коммунистический интернационализм, непомерный глобализм и революционизм мышления, забота больше о других, чем о самих себе, в частности, об основах своей подлинно объединяющей русско-российской цивилизационной и культурной идентичности. Она не всех может объединить, но зато она действительно не на словах, а на деле может объединить то и тех, что и кто объединяемо Россией.