Постижение России. Опыт историософского анализа

Причины этого заключаются не только в ошибках модернизационного проекта младореформаторов, в его неадекватности России, по отношению к сложившимся в ней к концу ХХ столетия формационным историческим реальностям и перспективам их развития. Но он потому и оказался неадекватен России, что России в очередной раз, наряду с формационной модернизацией, был навязан цивилизационный переворот, изменение типа ее цивилизации. Все реформы были подчинены не только, да и не столько формационной модернизации России, исходя из тех реальных возможностей, которыми она обладала в начале 90-х годов, сколько целям и задачам цивилизационного переворота. Нас хотели сделать не лучше, а иными, а это разные задачи исторического развития. Россию начали реформировать исходя из цивилизационного идеала, который на этот раз нашли в цивилизационных основах иной страны и иной цивилизации.

В итоге совмещения в одном историческом пространстве и времени формационной модернизации с цивилизационным переворотом мы вновь получили полномасштабный системный кризис, в основе которого оказался кризис идентичности - исторический, цивилизационный, национальный. У нашего кризиса глубокие цивилизационные корни, которые из архетипических глубин истории подпитывают очередную хаотизацию России и в ней русской нации, до предела обостряя всякое противоречие в России, придавая ему дополнительное и самое болезненное измерение - цивилизационное.

В этой связи Август 1991-го занимает совершенно особое место в истории России ХХ века с точки зрения понимания самого феномена России в мировой истории и того, что же с ней произошло за ХХ столетие. Именно теория, практика и итоги реформирования России последнего десятилетия ХХ века позволили окончательно получить тот недостающий исторический опыт, с позиций которого, наконец-таки, становится ясно: почему именно в ХХ столетии мы оказались столь безжалостны к собственной исторической судьбе; в силу каких причин оказались на целое столетие повязаны с абсолютным максимализмом в своем историческом творчестве; почему позволили второй раз на протяжении одного столетия втянуть себя в системный исторический кризис, при этом придав ему масштаб и направленность на саморазрушение основ национального бытия в истории?

Ответ очевиден: потому что ХХ столетие стало для России историческим временем, в течение которого Россия накрепко была повязана с национальным нигилизмом, идеологией бегства от России. Именно эта идеология, духовно развратив наше сознание, делала нас сверх всякой меры безжалостными друг к другу, к России, к собственной исторической судьбе. Именно она навязала нам абсолютный максимализм в наших исторических действиях, ибо для того, чтобы преодолеть России самою себя, российскую сущность своей цивилизации, потребовалось тотальное насилие над ней. И даже его все равно не хватило для того, чтобы Россия перестала быть Россией, но оказалось достаточным для того, чтобы втянуть ее в исторический режим развития, основанного на великих исторических потрясениях. Мы второй раз оказались втянутыми в системный исторический кризис, придав ему масштаб саморазрушения основ национального бытия и истории, поскольку так и не смогли к концу ХХ столетия преодолеть раскол России на национальную и вненациональную, обуздать разрушительную деятельность последней, предотвратить навязывание России нового цивилизационного переворота: превращение ее в средство для становления новой эпигонской цивилизации, идеал которой вненациональная Россия на этот раз нашла в основах цивилизации другой страны.

Что же еще должно произойти в нашей истории, какие исторические потрясения и человеческие трагедии для того, чтобы, наконец, понять, что бегство русских от России и своей русскости, России от русско-российской сущности своей цивилизации - это бегство от самих себя, в никуда, в историческую и духовную пустоту, в небытие. Нельзя быть правее или левее своего Отечества, но еще хуже, глупее, подлее, наконец, преступнее оказаться вообще вне своего Отечества, основ локальности своей цивилизации, способа проживания своей истории, культуры, социальности, духовности, вне выстраданной всей своей национальной историей системы ценностей, символов веры, целей и смыслов пребывания в жизни и истории. Нельзя быть чем бы то ни было в России, и тем более русским, не будучи Россией.