Постижение России. Опыт историософского анализа

Именно отсюда и сама неукорененность в реальности, шараханье от одной крайности к другой, тяга к простым и скорым решениям, вера в то, что, если оседлать законы истории, то можно оседлать саму историческую реальность, с которой в этом случае можно будет делать чуть ли не все, что заблагорассудится. Именно безмерность нашей беспочвенности, поощряемая слепой верой в неограниченную силу универсальных законов и заемных рецептов реформирования общества, является основой для задействования самых революционных методов реформирования общества. Хотя общество необходимо реформировать так, чтобы не создавать условий для революционной ломки его структур, для задействования революционных средств и методов его преобразования. Они не противоестественны истории, ее закономерностям. Они просто очень дорого стоят. Революция - это признак окончательно и бесповоротно запутавшегося в истории общества, это признак беспомощности общества решить свои проблемы иным путем.

В исторических условиях России все это усугубляется еще и наличием в ней массового вненационального субъекта, не укорененного в основах исторической и национальной России. И именно поэтому способного пойти дальше целей и задач самой социальной революции, на ее плечах, с помощью средств социальной революции прорваться в пространство цивилизационного переворота, к решению задач по изменению основ локальности русско-российской цивилизации, самого типа цивилизационного бытия и развития в истории.

Всему этому способствует еще одна и весьма жесткая, но уже ментальная особенность вненациональной России: в себе, как правило, совершенно не жалко то, с чем себя не идентифицируешь, напротив, как раз именно оно превращается в главного "внутреннего врага", в главное препятствие для реализации иных ценностей идентичности собственного существования в истории. Это еще одна причина, много объясняющая в том, почему в России все возможно. Просто многое в России и для многих является чужим и даже враждебным. А с этим не существуют в истории, это преодолевают в истории. Так кризис идентичности в России - цивилизационный и национальный становится вечно подпитывающим началом практики преодоления России в истории.

И последнее, но не по значению. Наша неукорененность в цивилизационной исторической реальности России завершается еще одним проявлением нигилизма по отношению к самим основам собственного бытия в истории. В своем стремлении не считаться со сложившимися социально-экономическими реальностями, перепрыгнуть через этапы исторического развития, подчинив цели и задачи формационной модернизации России целям и задачам цивилизационного переворота, мы застреваем на исторических переходах. Мы вечно переходное общество. И то, к чему и от чего мы переходили за это столетие - от капитализма к военному коммунизму, НЭПу, социализму, коммунизму, гуманному социализму, вновь к капитализму, первоначальному накоплению, то ли к рынку, то ли к базару, регулируемому, не регулируемому, просто в никуда и в ничто... - все это само по себе может послужить хорошим пособием для изучения человеческого безумия в истории.

Мы вечно переходное общество потому, что являемся цивилизационно не закрепленным обществом, а потому вечно переходим к нечто иному, до конца не реализовав потенциал развития наличной социально-экономической реальности.

В итоге мы не развиваемся на своей собственной исторической основе, стремимся преодолеть ее, войти в принципиально иную. Резко обрываем связь-преемственность со сложившимися социально-экономическими реальностями, от них резко хотим перейти к новым, условия для которых, как правило, еще не успевают сложиться. И как закономерный результат всего этого - мы начинаем жить не в самой исторической реальности, а в исторических переходах от одной ее исторической формы к другой. В своем историческом бытии мы застреваем на исторических переходах. Мы застреваем не на бытии в истории, а на исторических потрясениях в ней, мы не живем, а выживаем в истории, не существуем в ней, а боремся с ней. И что самое печальное и трагическое во всем этом: в итоге оказывается, что мы боремся не за себя, а против, боремся с основами собственной реальности и идентичности в истории.

Все это позволяет более глубоко, а потому и более адекватно понять глубину и истинные причины нашего кризиса, исторического падения России в самом конце ХХ столетия: почему выход из коммунизма оказался входом в новые формы отчуждения русских от своей русскости и, следовательно, от России, не стал возвращением к исторической и национальной России. В конце концов, понять и то, почему в очередной раз реформы в России не состоялись, став источником крупномасштабной хаотизации основ ее существования в истории.