Постлюбовь. Будущее человеческих интимностей

Большая часть книги организована вокруг жанра, который Халберстам называет Pixarvolt («Пиксарпротивление» — от Pixar + revolt); основой для её «низкой теории» становится не парад мёртвых белых философов, а мультфильмы Pixar и DreamWorks: «Корпорация монстров», «Побег из курятника», «В поисках Немо», «Би Муви», «Уоллес и Громит» и другие. Мультики для детей часто заряжены кучей нормализующих ценностей; но Халберстам вычитывает во многих из них социалистические и квир-нарративы: «Побег из курятника» и «Би Муви» становятся воплощением анархистских утопий, подрывающих идеологию индивидуализма. «Работайте вместе, наслаждайтесь отличиями, боритесь с эксплуатацией, декодируйте идеологию, вкладывайтесь в сопротивление» — такие мотивы Халберстам обнаруживает в этих анимационных вселенных. Кроме того, они помогают разрушать традиционные понятия об успехе, показывая, как потеря, провал и забывание часто приводят к новым способам жизни и знания. Он приводит в пример рыбку Дори из «В поисках Немо» как максимально квирного персонажа — у неё краткосрочная память, она не помнит своих родных и всё время теряется и ошибается, — Халберстам пишет, что таким образом Дори постоянно переизобретает своё существование и отношения, она живёт в квир-режиме циркуляции и антипоколенчества. Чтобы очаровать детскую аудиторию, анимашки не могут работать исключительно в категориях успеха, триумфа и совершенства, это вступает в противоречие с детским опытом; дети неизбежно ошибаются и проваливаются в мире, где успех, прогресс и продуктивность сделаны по взрослому шаблону.

Конечно, предложение Халберстама в первую очередь действует терапевтически: принять свой провал и успокоиться. Но это ещё и стратегия сопротивления, призыв переизобрести сами понятия о том, что считается достойным, успешным, правильным и прогрессивным; вывести эти категории за пределы гетеросексистской мужской матрицы, в которой они находятся сейчас. Забывчивость, глупость, абсурдность, эксцентричность по типу собаки Гуфи, низовое знание — всё это обещает открыть промежуточные места, убежища от гегемоний, альтернативы капитализму, гетеросексуальности и нуклеарной семье. Квир-провал это жизненная стратегия, которая учит по-настоящему ценить неловких, нелепых, погружённых в себя или чрезмерно общительных, не справляющихся с собственной телесностью людей, — всех тех, кто готов наслаждаться различиями.

Халберстам не единственный, кто исследует провал как стратегию для квиров. В своей книге он описывает и отстраивается от работ Лео Берсани и Ли Эдельмана, особенно книги Эдельмана No Future. Берсани и Эдельман в квир-теории представляют так называемый «антисоциальный проект» — средний палец из глубины квир-сообщества в отношении доминирующих моделей социального. Эдельман описывает, как квиры проваливаются в отношениях с будущим, и призывает взять этот провал на вооружение против нормативной политики; если квиров лишают будущего, — прекрасно, оно им не нужно; им точно не нужно будущее в категориях линейного прогресса и пронатализма, связанное с дисциплинирующей фигурой Ребёнка. Поэтому и Берсани, через анализ экстремальных гомосексуальных практик типа бэрбекинга или багчейзинга, и Эдельман — призывают объять влечение к смерти. Халберстам оценивает важность этого проекта, но не согласен с аффектами и архивом белой маскулинной гей-негативности, которые эти авторы используют и которые кажутся ему анти-политичными Что ещё важного делает Халберстам — так это расширяет поле аффектов и эмоциональных реакций, доступных для квиров. В дополнение к привычным эмоциям антисоциальной гей-негативности типа усталости, уныния, скуки, безразличия, иронической дистанции, кэмпа и неискренности Халберстам, среди прочих опираясь на Валери Соланас, Тони Моррисона, Патти Смит, Губку-Боба, Уоллеса и Громита, добавляет в квир-архив ярость, грубость, злобу, нетерпение, манию, искренность, серьёзность, неучтивость и жёсткую честность.