Постмодернизм от истоков до конца столетия - эволюция научного мифа

индивид детерминирован дважды: с одной стороны, импульсами

своего физически "биопсихического бессознательного", а с другой

-- надличными языковыми кодами "социального бессознатель

ного".

Подобного рода сверхдетерминизм в принципе вообще был

характерен для того любопытного момента в развитии постструк

турализма, когда четко обозначился переход от структурализма к

89

ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ

постструктурализму. Именно тогда были выявлены теоретические

тупики структуралистской мысли, и оказалось, что дальнейшее

следование по пути структуралистской догмы неизбежно ведет к

совершенно безвыходному сверхдетерминизму. Четче всего этот

ход мысли был продемонстрирован в работах Ю. Кристевой,

Ф. Соллерса рубежа 60-70-х годов, а также английских пост

структуралистов "скриновского периода" (труды английских тео

ретиков кино и литературы, печатавшихся в журнале "Скрин" в

первой половине и середине 70-х годов). Рецидивы данного типа

мышления сохранились у тех ученых Великобритании, которые

вышли из неотроцкистских кругов и сформировали размытое те

чение культурного материализма или "культурных исследований"

(оба термина весьма условны, подробнее об этом см. в разделе

об английских постструктуралистах и левых деконструктивистах),

обретшее свои наиболее законченные формы в шекспироведении.

... в частности, у Кристевой

В целом же сама проблема

сверхдетерминированности чело

веческого мышления может рас

сматриваться как одна из форм кризиса доктрины структурализ

ма. Если мы обратимся к опыту Кристевой, то убедимся, что в ее

работах рубежа 60-70-х годов субъект (говорящий субъект, по ее

терминологии) был также детерминирован дважды; причем в

обоих случаях эта детерминированность носила иррациональный

характер. С одной стороны, его сознание обусловлено языковыми

стереотипами господствующей идеологии. Иными словами, как

только интересы человека вступают в противоречие с интересами

господствующей идеологии (под которой Кристева в 70-х годах

понимала идеологию монополистического капитала), его сознание

оказывается иррациональным по отношению к самому себе

(любая логика, сформировавшаяся в русле этой господствующей

идеологии, ведет лишь к духовному порабощению человека: чело

век бессознательно мыслит себе во вред, и никакой другой логи

ки, кроме как служащей интересам господствующей идеологии.

Кристева в то период не признавала).

С другой стороны, противостоящее этой сверхдетерминиро

ванности стихийное начало, представлявшееся французской иссле

довательницей в "Революции поэтического языка" (1974) (203)

в виде мистической платоновской "хоры", бессознательного и,

следовательно, надличного ритмически пульсирующего семиотиче

ского процесса, якобы лежащего в основе любого рода жизнедея

90

ГЛАВА II

тельности; фактически это начало также представляло собой не

что иное, как детерминированность, только носящую откровенно

иррациональный характер, поскольку утверждалось, что она бес

сознательно обуславливает поэтическое словотворчество и всякое

иное творчество. Если первая детерминированность, называемая

Кристевой вслед за Лаканом символической функцией, иррацио

нально обусловливает социальное поведение людей, то вторая -

семиотическая функция -- также иррационально обуславливает

его творчество.

Как и у Лакана, символическая функция связывалась Кри

стевой с социальными, психологическими, логическими и прочими

ограничениями, носившими подчеркнуто языковой характер, при

чем настолько, что не всегда можно с уверенностью сказать, где

кроется их первопричина. Семиотическая же функция понималась

исследовательницей как действие бессознательного, стремящегося

прорваться сквозь эти ограничения.

По сути дела, в "Революции поэтического языка" Кристева

дала несомненно более биологизированный вариант трактовки

лакановского учения о структуре человеческой психики по срав

нению с тем, какой оно получило в более поздних работах пост

структуралистов второй половины 70-х и всех 80-х годов, когда в

условиях изменившегося климата идей социологические и дебио

логизирующие интерпретации стали приобретать больший вес и

значение 5.

Попытка выйти из тупика детерминизма: оправдание свободы у Батлера

Если данное понимание че

ловека и было характерно для

переходного периода между

структурализмом и постструкту

рализмом или, вернее, для време

ни формирования постструктура

лизма в отдельную доктрину, то

собственно поиски путей выхода

из этого тупика и стали специфической чертой зрелого постструк

турализма. В этом плане было бы крайне интересно проследить,

в каком именно идеологическом пространстве искали теоретики

постструктурализма место для собственной воли, для сознатель

ного выбора человека. Вернемся к аргументации Кристофера

Батлера, попытавшегося дать теоретическое оправдание свободы

индивида: "Как только была выделена природа социальных дис

курсов, которые предположительно структурируют нас в мире и

______________

5Подробнее о Кристевой см.: Постструктурализм. Деконструктивизм. По

стмодернизм. С. 120-153.

91

ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ

тексте как мужчин и женщин, нам остается лишь одно из двух: