Постмодернизм от истоков до конца столетия - эволюция научного мифа

ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ

емлемой составляющей западного сознания вне зависимости от

того, как мы оцениваем сам марксизм или переменную величину

его реального воздействия на того или иного ученого в тот или

иной конкретный исторический момент), но прежде всего для

того, чтобы продемонстрировать весьма типичное для леволибе

ральной западной интеллигенции в целом представление об огра

ниченности круга тем, доступных аналитическим возможностям

марксизма. В данном смысле Деррида, при всей осторожной

предположительности своих взглядов, смотрел на возможности

марксизма с большим оптимизмом, чем большинство его коллег

по постструктурализму. Как правило, за пределы марксизма вы

водятся проблематика бессознательного, объявляемая сферой ла

кановского фрейдизма, представление о языковой природе созна

ния, а также весь круг вопросов феноменологически

герменевтического комплекса. Что касается последнего, то многие

ученые деконструктивистской ориентации склонны преувеличивать

отрицательный характер критики феноменологии и герменевтики

Дерридой и не замечать его глубинных связей с этой философ

ской традицией, что довольно убедительно доказывает в своей

книге "Радикальная герменевтика: Повтор, деконструкция и гер

меневтический проект" (1987) (81) американский философ Джон

Капуто.

Поэтому можно лишь с большой долей условности указы

вать на наличие некоего элемента марксизма во взглядах социо

логически ориентированных американских критиков, находящихся

в круге постструктуралистски-деконструктивистских представле

ний. Речь прежде всего идет о различных вариантах того доволь

но распространенного в кругах западной интеллигенции явления,

которое мы называем неомарксизмом, представленным в идеях

Франкфуртской школь!, Георга Лукача, еврокоммунизма и т. д.

При этом необходимо обязательно учитывать, что этот элемент

воспринимается в комплексе набора идей и концепций, которые

связаны с именами Маркса, Ницше, Соссюра, Фрейда, Гада

мера. Лакана, Дерриды и Фуко. Этот ряд имен и составляет тот

идейный контекст, вне которого невозможно себе представить

какого-либо серьезного современного мыслителя. Поэтому, вне

зависимости от того, называют ли того или иного критика мар

ксистом, или даже если он сам себя склонен так определять,

только конкретный анализ его философских и политических

взглядов способен дать ответ на вопрос, кем он действительно

является.

106

ГЛАВА II

"Герменевтика подозрительности"

Более того, нередко бывает

очень трудно выделить этот эле

мент марксизма (даже в его не

омарксистской оболочке) из об

щего идеологически-теоретическо

го комплекса позднесартровской экзистенциальной феноменоло

гии, постструктурализма Фуко, фрейдовского и лакановского пси

хоанализа и дерридеанской деконструкции. Современное западное

сознание ощущает как общую черту названных выше мыслителей

то, что Рикер в своей книге "Об интерпретации" (1965) (254)

назвал более или менее ярко выраженным недоверием к поверх

ности вещей, к явной реальности. Отсюда тот импульс к деми

стификации поверхностных явлений и иллюзий, которую Рикер

определил как "герменевтику

подозрительности".

Разногласия левых деконструктивистов и Йельской школы

Как уже отмечалось, основ

ными пунктами разногласия ме

жду левыми деконструктивистами

и йельцами были аполитичность и

анти-, вернее, аисторичность по

следних. У де Мана и Хиллиса Миллера эта аисторичность прак

тически доходила до отказа от истории литературы. Точнее было

бы сказать, их познавательный релятивизм закономерно приводил

их к историческому нигилизму вообще и, в частности, к мысли о

невозможности истории литературы как таковой, в чем откровен

но признавался Хиллис Миллер (239, с. XXI). Бремя истории,

как остроумно заметил Лейч, оказалось для них неподъемным

(213, с. 299).

Антиисторизм йельцев и его критика

В предисловии к своей книге

де Ман пишет: "Аллегории про

чтения" задумывались как исто

рическое исследование, но закон

чились как теория чтения. Я на

чал читать Руссо, серьезно готовясь к историческому исследова

нию о романтизме, но обнаружил свою неспособность выйти за

пределы локальных трудностей интерпретации. Пытаясь спра

виться с этим, я был вынужден перейти от истории дефиниций к

проблематике прочтения" (101, с. IX).

Точно так же и в предисловии к "Риторике романтизма"

(1984) де Ман отмечал, что практика его анализа как скрупу

лезного прочтения текста постоянно нарушает континуум преем

ственности историко-литературных традиций, а свою статью в

107

ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ

"Йельском манифесте" он заключает типично деконструктивист

ской сентенцией: "Ничто, ни поступок, слово, мысль или текст

никогда не находится в какой-либо, позитивной или негативной,

связи с тем, что ему предшествует, следует за ним или вообще

где-либо существует, а лишь только как случайное событие, сила

воздействия которого, как и сила смерти, обязана лишь случайно

сти его проявления" (105, с. 69).

Естественно, что подобный аисторизм не мог не вызвать

возражения у исследователей иной политической ориентации, и

прежде всего у тех, кто не мыслил себе существования литерату