Постмортем

Вызвать злобную и могущественную тварь, которая разнесёт половину города — это, конечно, прекрасный способ доказать свою невиновность и показать всем, что ты не опасен для общества.

Снова усевшись на пол и прислонившись к прохладной стене, Тальф закутался в мантию и затих.

Заключённые в камере напротив потихоньку приходили в себя и негромко переговаривались.

— Спишь, щенок, да? — прошипел Синюшный. — Ну спи-спи!

Однако спать Тальф не собирался. Его мозг лихорадочно работал, пытаясь найти выход из безвыходной ситуации — и, не находя его, впадал во всё большее уныние.

Будущее, которое до этого выглядело не то чтобы радужным, но по крайней мере достойным, резко помрачнело.

Умереть на виселице, ожить в качестве безмозглого и бессловесного раба, а затем вкалывать в железных шахтах на островах северного моря, пока тело не развалится — так себе доля. Даже в лучшем из возможных исходов, при котором суд сделает скидку на то, что Тальф не ведал что творит, молодому человеку предстоит провести какое-то время в тюрьме. И что дальше? Выйти с подорванным напрочь здоровьем и клеймом преступника, а затем уже осознанно работать на людей вроде Эрика? Ведь кроме колдовства Тальф ничего не умел и ничему, кроме колдовства, не учился, а значит, выбор прост — либо это, либо голодная смерть.

Смерть.

Молодой человек покосился на осколок кирпича.

Тот не годился даже на то, чтобы подавиться им.

Да и смерть не была спасением от позора — уж кому как не Тальфу было знать, что при желании до человека можно дотянуться и на том свете.

По ступеням затопали две пары сапог. Молодой человек очнулся от болезненного забытья и подался вперёд, чтобы рассмотреть, кто пришёл, но тут же ойкнул — холодная стена вытянула всё тепло, и шею заклинило.

— Где там этот малец? — в подвале стояли, озираясь, два жандарма — одинаковые настолько, будто их отлили из олова по одной форме.

Тальф навострил уши.

— Вроде во второй. Он там один сидит.

— Хорошо. Я сейчас.

Второй страж закона подошёл к камере, где сидел некромант.

— Пришли к тебе, — ухмыльнулся жандарм. — Сейчас приведём.

На какой-то миг Тальф почувствовал себя щенком, увидевшим любимого хозяина после долгой разлуки. Радость, благодарность, ликование и облегчение обрушились на плотину, собранную из мрачных размышлений, и смыли её ко всем чертям.

Сейчас некромант был готов наброситься на спасителя, разрыдаться и расцеловать — лишь бы выбраться из этого жуткого места. Но интересно, кто же пришёл? Жозефина? Посланник от магистра? Тальф притопывал на месте от удивления и вставал на цыпочки, чтобы пораньше рассмотреть, кто войдёт в подвал.

— Пшёл! — внутрь грубо втолкнули мрачного мужика с всклокоченными волосами, огромной спутанной бородой и порванной рубахой. Подвал был набит запахами так плотно, что чуть не лопался по шву, но ароматам пришлось потесниться, чтобы впустить свирепую вонь застарелого перегара.

Второй жандарм отомкнул камеру Тальфа и пропойцу (а, судя по роскошному «фонарю» ещё и драчуна) затолкали внутрь. Тот сразу же рухнул, как подкошенный, на солому и захрапел. Вши заинтересовались им, но вскоре брезгливо отползли обратно.

Юноша стоял с открытым ртом и хлопал глазами, не понимая, что происходит.

— Но… Это… Ко мне? — спросил он и первый жандарм захохотал:

— Повёлся!

— Они всегда ведутся, — напарник отразил смех.

— Конечно же к вам, ваше сиятельство! — съязвил первый. — А вы-то, небось, ждали высочайшего королевского помилования, да?

Заключённые в камере напротив загоготали. Мусорная Куча снова подскочил к решётке и принялся что-то показывать, а Эрик, пользуясь случаем, ввернул очередное упоминание о голодающих детках.

— Сидите, Ваше сиятельство, сидите, — ухмыльнулся жандарм, направляясь к выходу и оставляя за спиной ошарашенного, униженного и морально уничтоженного Тальфа. — А вы заткнулись все быстро! Пока опять не получили!..

Глава 4

Время тянулось мучительно медленно. Несмотря на все усилия, заснуть у Тальфа не получилось, поэтому пришлось сидеть, слушая, бормотание заключённых в камере напротив и громогласный храп лежащего в соломе драчуна.

Ничего не происходило и ничего не менялось — за исключением короткого эпизода, когда бородатый пьяница перекатился на спину, поднял голову и абсолютно трезвым голосом поинтересовался, нет ли водички.

Тальф ответил, что нет, и почему-то почувствовал себя виноватым.

Время от времени в подвал приводили кого-то, а кого-то наоборот забирали, и молодой человек, переживший несколько вспышек отчаянной надежды, вскоре просто перестал обращать внимание на скрип дверей.

Поэтому когда парочка близнецов-жандармов заявилась вновь и, остановившись в дверях, несколько раз произнесла чьё-то имя, некромант обратил на них внимания не больше, чем на храп соседа по камере.

— Я сказал, Тальф! — рявкнул первый жандарм. — Где здесь Тальф?!

— Не ори! Сказали же, во второй. Кажись, вон он, — второй указал на удивлённого юношу, который поднял удивлённый взгляд.