Постмортем

— Грядёт война! — как можно громче воскликнул Тальф. — Нам надо объединиться, чтобы встретить её вместе! Думаете, королева хочет отобрать ваши вольности? А великий князь не захотел бы этого сделать? Или вы надеетесь на милость первожреца южан?

— Замолчи! — фальцетом пропищал кто-то среди общего гула, но тут включился Кассиан:

— Именно! Сомневаюсь, что люди, которые называют нас отродьями, будут милосердны! Я лично слышал, что их пастыри говорят в своих проповедях. Самое мягкое слово, которым они называют нас — безбожники. Самое мягкое, что они хотят с нами сделать — сжечь и развеять прах. Так что, может быть, нам стоит всё-таки подружиться с её величеством, раз уж представилась возможность?.. Мы должны объединиться перед лицом угрозы, а не торговаться!

На лице фон Веттина появилась усмешка — кривая, как ножевая рана:

— Хорошая идея, господин ректор, — торжествующе улыбнулся вампир. — Мы действительно должны объединяться перед лицом угрозы, — он дал присутствующим пару секунд, чтобы те обдумали услышанное. Девушки, пресмыкавшиеся у ног графа, отвратительно захихикали. — И, раз уж в этом Ковене мне точно не место, возможно, следует создать другой. Хорошего вечера, дамы и господа.

Фон Веттин развернулся, эффектно взмахнув плащом, и покинул зал — и не один. Следом за вампиром потянулась вереница колдунов, во главе которой сыпал оскорблениями и размахивал короткими ручками давешний похожий на жабу некромант. Баронесса Леонтина задумчиво переводила взгляд с Тальфа на дверь, время от времени присасываясь к трубке кальяна и пуская клубы дыма, которые сделали бы честь любому дракону. Наконец женщина дала знак — и её вынесли.

— Это конец? — спросил Тальф позже, когда Кассиан объявил о закрытии Совета и зал вновь стал пустым и гулким. Немногие оставшиеся лояльными Ковену колдуны по очереди подходили к молодому человеку, чтобы попрощаться лично и приободрить, но некромант видел, как они прячут глаза и чувствовал их напряжение — такого же рода, как совсем недавно у вельмож Гримхейма в зале с умершим королём. Действие отвара понемногу отступало, и молодого человека начала колотить нервная дрожь. — Ковена больше нет?..

— А вы так просто распустите его, магистр? — приподнял бровь Кассиан.

Тальф ссутулился — слова ректора опустили ему на плечи гору ответственности, которая едва не сломала хребет.

Юноша принялся ходить по залу туда-обратно, заложив руки за спину.

— Ладно. Хорошо. Так… — он остановился и зажмурился, взявшись двумя пальцами за переносицу. — Что мы вообще можем сделать?

— Да в общем-то ничего, — пожал плечами ректор, выглядевший удивительно спокойным. — И я сильно сомневаюсь, что нужно хоть что-то делать.

— В смысле? — удивился юноша.

— Подобные скандалы случались, причём не раз и не два за историю Ковена. Членство в нём не обязательно, точно так же, как и создание других объединений не запрещено. Я бы предложил выждать. Ковен, даже состоящий из нас одних, останется Ковеном — со всеми своими полномочиями. Только у нас есть право напрямую общаться с королями и влиять на их решения. Только мы можем говорить от лица всех некромантов Гримхейма. Они вернутся, никуда не денутся.

— Всё равно, — помотал головой Тальф. — Мне не по себе. Может, всё-таки стоит что-то предпринять?..

Кассиан пожал плечами:

— Я своё мнение выразил. Лучше пока сохранять спокойствие и не делать резких движений. Я знаю, как всё будет, — усмехнулся ректор. — Они соберутся в чьём-нибудь особняке и будут много говорить, затем поборются за власть, разругаются вдрызг, расколятся на враждующие фракции и затем будут повторять все эти действия снова и снова до тех пор, пока не окажутся поодиночке. И вот тогда мы распахнём для них свои двери.

Тальф пожал плечами, всё ещё не чувствуя, что слова колдуна его успокоили:

— Как скажете, ректор. Как скажете…

За тёмными окнами галереи хлестал дождь. От стёкол тянуло холодом и сыростью, ветки деревьев стучались и жалобно скреблись в них, как забытая хозяевами кошка, рвущаяся в дом, к тёплому камину. За дверьми пустых аудиторий должна была царить тишина, но там то и дело то раздавался скрип, то что-то негромко, но весомо падало, то звучал чей-то шёпот, то разносились приглушённые завывания — и непонятно было, сквозняк это или чья-то незавершённая лабораторная работа.

Идти в одиночестве по тёмному замку было страшновато, но Тальф боялся вовсе не мёртвых. Наоборот, его успокаивала мысль, что где-то тут бродят призраки и мертвецы-слуги, а дух-привратник, запертый в пробитом доспехе, будет готов его защитить любой ценой. Зато мысль, что совсем рядом могли затаиться те, кто покинул совет, перед этим призывая судить нового магистра, внушала нешуточную тревогу. В конце концов, совсем недавно кто-то отправил ему домой боевую гончую.