Постой, паровоз!

Но Женя был еще очень слаб для того, чтобы его вышвырнуть из дома. Он уже пришел в сознание, но даже не пытался встать с кровати: сам понимал, что нет у него для этого сил. Зиновий мазал ему рану каким-то бальзамом собственного приготовления, поил отварами и обещал скорое выздоровление. Наташа и сама чувствовала, что дело идет на поправку, но вряд ли Женя сможет покинуть их в ближайшее время. Даже если он вдруг обретет для этого силы, он все равно не уйдет. Ему нужен этот дом, ему нужна она сама. Жизнь в нем еле теплилась, зато злоба горела ярким и жарким огнем. Он ненавидел Зиновия, он презирал Наташу за то, что она с ним спуталась…

Она убиралась в комнате и чувствовала на своей спине тяжелый, напитанный злобой взгляд. Так на нее мог смотреть только Женя. А больше в доме никого и не было. Зиновий отправился на рыбалку, его еще долго не будет.

– Чего уставился? – не выдержала Наташа.

И резко обернулась к Жене.

– Сука ты, – процедил сквозь зубы тот. – Заигрываешь с этим гоблином, да? Трахнуть его хочешь?

– Сам ты гоблин! Разговорился тут.

Женю можно было не бояться. Сам он встать с постели не мог, оружия при нем не было и быть не могло. Зиновий же не дурак, чтобы пистолет ему оставлять.

– Сама разговорилась! Раздухарилась, фифа дешевая!

– Заткнись, а! А то сама заткну?

Наташа могла бы заткнуть его хоть сейчас. Накрыть морду подушкой, подержать немного, и все – ни он мучаться не будет, ни они с Зиновием. А то ведь рано или поздно встанет вопрос, что делать с этой обузой…

– Заткнешь… Я тебя любил… Из-за тебя с братвой разодрался…

– Ага, из-за меня. Сам напортачил, а на меня сваливаешь. Не по-мужски это, Женя.

– А по-мужски меня предавать?

– Я не мужчина, чтобы по-мужски поступать. Я женщина. И предала я Зиновия. Давно предала. Его к смертной казни из-за меня приговорили. В бегах он. Он меня простил. Понимаешь? Простил…

– Сейчас расплачусь. Да наплевать мне на твоего мужлана!

– Плохой ты, Женя. Раньше еще ничего был, а сейчас плохой…

– Я хорошим буду. Давай завалим его, а? Дом у него справный, заживем вместе.

– Скажи, я тебя за собой звала? Просила тебе с товаром помочь? Нет, ни о чем я тебя не просила. Сам напросился. И под монастырь ты меня подвел. Короче, плевать я на тебя хотела!

– Не плюй в колодец!

– Да какая в тебе водица, мой дорогой? Моча одна, – презрительно ухмыльнулась Наташа и вышла из дома.

Надо было еще во дворе прибраться. Неплохо Зиновий устроился. И скотина у него, и даже небольшой огород. Дом, хозяйство. В погребе – сушеное и соленое мясо, вяленая рыба, в доме – мука, сахар, крупы. Запасы после долгой зимы истощились, но энергии в мужике много, за лето он их возобновит. И она ему помогать будет, потому что скучно здесь без работы. Нет других развлечений. Разве что «дорожку»-другую снюхнуть. Но так одно другому и не мешает… Так бы и жила здесь. Утром и днем работа, вечером в баньку с дубовым веничком, ночью же – под одеяло к Зиновию, под его большую раздачу… Но куда девать Женю? Мешал он им, очень мешал! Наташа вбила себе в голову, что все в их отношениях с Зиновием пойдет на лад, как только они избавятся от опостылевшего киллера…

Зиновий вернулся к обеду. Принес несколько крупных и уже выпотрошенных рыбин. Наташа встретила его во дворе. Приветливой улыбкой встретила. Увидела, что приятно ему. Вернулся мужик-добытчик домой, а его жена ждет, радуется. Может, захочет взять ее в жены? Может, осчастливит ее брачной ночью?

– Жарить будем или варить? – спросил он.

– А как скажешь, так и будет.

– Тогда жарить.

– Хорошо. Но вечером. На обед у меня суп с грибами и каша с солониной.

Наташа не просто улыбалась, она сияла от удовольствия и от чувства гордости за себя. Да, такая она хорошая, такая пригожая! И в доме прибралась, и во дворе, и обед сготовила. И Зиновий засиял от удовольствия. Но их радость омрачил внезапно появившийся Женя.

– А на третье компот из мозгов будет! – громко заявил он.

Он стоял на пороге, шатаясь, словно на ветру. Но ружье в руках держал крепко. Было у Зиновия ружье. Старая, еще довоенного образца берданка, нигде не зарегистрированная. Но убить человека из нее – легче простого. Именно это и собирался сделать Женя.

– Снова ты балуешься, – осуждающе покачал головой Зиновий.

Ружье было направлено прямо на него, но Наташа не видела страха в его глазах. У него был самострел, направленный как раз на то место, где стоял сейчас Женя. Год назад в гости повадился ходить медведь. Тогда и появился самострел, благодаря которому от медведя осталась только одна шкура. Стрелой из этого оружия и был ранен Женя. Однако сейчас Зиновий не мог дернуть за веревку, чтобы привести его в действие. И все же он был спокоен…

– Хобби у меня такое, уродов всяких убивать! – хохотнул Женя.

Сил у него оставалось все меньше, и вряд ли он будет долго тянуть резину. Вот-вот мог раздаться выстрел.

Но первым выстрелил Зиновий.

– А разве Наташиного мужа ты из удовольствия убил?