Постоялый двор Синичкино (СИ)

— Юра прав: тебе нужно отвлечься, — с сочувствием глядя на Гертруду, сделал вывод Радмир. — Может составишь мне компанию, пока я ужин буду разогревать?

— Составлю, — согласилась Гера. — Я от тебя ни на шаг сегодня вечером не отойду: хочу быть рядом, если Игнат Осипович позвонит.

Участковый позвонил, когда жареное филе палтуса и запечённый в духовке картофель были разогреты.

— Слушаю Вас, Игнат Осипович, — Радмир включил громкую связь на телефоне. — Гертруда тоже слушает. Она рядом со мной стоит.

— Короче, ребята, Катя ничем нам не помогла. Ключи у неё не пропадали, а с Таней поговорить пока не смог: её мать сказала, что Татьяна куда-то уехала на велосипеде.

— Давно уехала? — уточнила Гера.

— Не известно. Мать Тани только полчаса назад заметила, что велосипеда нет.

— Нужно обязательно поговорить с Таней. Может ей позвонить? — предложил Радмир.

— Звонили и не один раз. Не отвечает! А на счёт обязательно поговорить с Татьяной — это ты правильно мыслишь, Радмир. У меня к ней масса вопросов.

— Почему? — заволновалась Гера

— Мать Татьяны сегодня утром полезла на чердак. Там у них кошка окотилась под крышей и котята пищали, но дело не в этом: на чердаке мама Тани нашла пакет, а в пакете рваное длинное белое платье, парик с белыми волосами и куча косметики.

— Значит Таня пугала постояльцев Синичкино, — сделал вывод Радмир.

— Похоже на то, — невесело отозвался Игнат Осипович.

— Зачем она это делала? — удивилась Гера.

— Вот вернётся Татьяна домой, тогда я задам ей твой вопрос, а пока держите полученную информацию в секрете. Завтра утром я приеду в Синичкино и сообщу новости, — участковый закончил разговор.

— По крайней мере теперь мы знаем, кто был навьей, — невесело усмехнулся Радмир, спрятав смартфон в карман чёрных брюк.

— Сегодня точно без алкоголя не обойтись, — тряхнула головой Гера и велела. — Ты неси ужин в домик Флора, а я буду сервировать столик у окна на четверых. Дождёмся возвращения Юры из Дымково и поужинаем при свечах.

— У меня нет свечей, — развёл руками Радмир.

— У меня очень много свечей, — призналась Гертруда. — Я всегда зажигаю свечу после того, как кошмар с навьей увижу.

— Значит ужину при свечах быть! — Радмир пытался звучать позитивно, но Гера видела, что он расстроен.

Павловский вернулся ближе к восьми вечера. Он и Виолетта с радостью восприняли идею совместного ужина при свечах.

Виолетта снова пила кровавую Мэри, Гертруда и Юра — мартини. Радмир от употребления спиртного воздержался, сославшись на то, что он на работе.

Весь ужин разговор крутился вокруг пропажи жестяной коробки. Виолетта выдвигала разные версии, а Павловский с свойственной ему категоричностью разбивал железными доводами все эти версии. Гера больше молчала, задумчиво глядя на дрожащее пламя трёх толстых свечей, которые занимали почётное место в середине стола между палтусом, картофелем, салатом и нарезкой из трёх сортов сыра. Гертруда маленькими глотками пила мартини, пытаясь выбросить из головы плохие мысли о причастности горничной к краже жестяной коробки. Радмир в застольной беседе принимал минимальное участие. Он то и дело доставал из кармана брюк телефон, поглядывал на экран, иногда отправлял смс и снова прятал телефон в карман.

— С кем ты там переписываешься? С девушкой? — не выдержала Виолетта.

— С отцом, — Радмир торопливо положил телефон в карман. — Юрист Флора связался с моим отцом по поводу покупки Синичкино. Я убеждаю отца пока не продавать постоялый двор.

Было десять вечера, когда Гертруда встала из-за стола.

— Пойду спать, — объявила она.

— Возьми с собой свечу, — предложил Радмир.

— Зачем ей свеча? — удивился Павловский.

— Я при помощи свечей борюсь с кошмарами, которые мне периодически снятся, — пояснила Гертруда и улыбнулась. — Во мне столько мартини, что, я думаю, сегодня обойдусь без свечи. Буду спать, как убитая.

Павловский участливо кивнул:

— Прекрасно тебя понимаю.

— Мы же ещё немного посидим? — Виолетта с надеждой посмотрела на мужчин, и те согласно кивнули.

Гертруда пожелав всем спокойной ночи, ушла к себе.

Оказавшись в комнате, она приготовилась ко сну, погасила свет и легла в кровать. Сон сморил её незаметно.

Странное сновидение волной накатило на Гертруду, когда было далеко за полночь.

Во сне Гертруда стояла посреди дома бабки Марьяны. Полная луна светила через окно, и Гера чётко видела пролом в полу и лунную дорожку, делившую комнату на две равные части. Куски выбитого оконного стекла поблёскивали в свете луны на старых гнилых досках, множество теней, словно причудливые живые обои, колыхались на стенах. Сперва Гера решила, что она одна в доме, но, присмотревшись, заметила: в тёмном углу за печкой кто-то стоял.

— Кто здесь? — дрогнувшим голосом спросила Гертруда.

От тьмы за печкой отделилась тень и начала приближаться к Гере.

— Это сон, сон! — бормотала Гертруда.

— Не бойся, внученька, — зашептала тень.

— Бабушка?! — Гера широко раскрыла глаза, пытаясь рассмотреть в темноте хозяйку дома.

Тень остановилась не дойдя до лунной дорожки на полу. Гера сделала шаг вперёд. Теперь её от тени отделяла только дорожка лунного света.