Посторонним В.

Поговорила сегодня с Олафом. Долго соображала, как и где это лучше сделать. Это серьезный момент: где и как. Бытие определяет сознание и все такое, и поэтому я стоически молчала все наше путешествие по магазинам и рынкам, сборы на дачу, ожидание приезда старшего Олафовского сына Алешки, все это время с отвращением вспоминала: «Когда Бог создал время, он создал его достаточно»,[24] – и репетировала, репетировала свои реплики, пыталась предугадать ответные.

Разговаривать я решила в бане, Олаф обожает свою баню, он там умиротворен. Плюс он рад видеть там меня, за двенадцать лет нашего брака мы ходили с ним вместе в баню трижды, и два раза странным, причудливым образом выпали на последний месяц.

Устроилась с удовольствием топить печку, какая-то становлюсь огнепоклонница, смотрю на огонь, не могу оторваться. Ребенок Павел и ребенок Алексей притащили дров, раз дрова, два дрова, три дрова, становилось тепло, тепло, даже и горячо, сняла куртку, свитер, осталась в майке и черных джинсах.

Когда дети были маленькими и болели, мы устраивали такой ритуал: писали на небольшой бумаге «Лиза болеет» или «Павлик болеет» и с почестями сжигали ее в пепельнице, все, была болезнь, и нету, нету, видишь? нету, мы ее победили, сожгли, а пепел сейчас развеем в форточку, только завернись в плед, чтобы не продуло, ребенки смотрели на пляшущий в пламени листок, на летящий из окна пепел и веселели, начинали улыбаться, интересоваться игрушками, книжками и даже немного есть.

Сейчас бы я заготовила две записки: «В. болеет», по стандарту, и «Люблю В.» – чтобы была гиря на ноге, и нету, была любовь, и нету, написала бы своей любимой гелевой ручкой «Пилот» на обрывках газеты для растопки, скомкала бы понадежнее и забросила в печь. Бумага бы вспыхнула, раз, два, три – и рассыпалась бы, интегрировалась в общую печкину золу, а мне того и надо.

23.30

Наблюдение за живым огнем метафорично, даже слишком, до оскомины и отвратительной банальности: костер как символ отношений. Трудно разжечь, требуются вспомогательные усилия и материалы: сухие листья, бумага, в отдельных случаях отдельные особи не брезгуют и бензинчиком-керосинчиком, чтобы сразу – пламя до небес. Разжег – а все равно не расслабляйся, подкидывай дровишки, из лесу, вестимо, где кочергой подбодрить, где сухую веточку воткнуть. Где что. А можно еще подуууууть. Много способов, и от происхождения дров зависит многое: длительность горения, качество угля, количество тепла.

Чуть лишнего отвлекся, зачитался американским народным детективом про Ниро Вульфа с его орхидеями, заболтался с фининспектором о поэзии – и любуйся на остывающие сверкающие уголья всех оттенков черного, раздувай заново из искры пламя, развлекайся.

Вот мы вдвоем сидим и подкладываем в наш костер дрова. Я разожгла, большая мастерица, тут есть свои секреты, дорогой, просто ты их не знаешь. Касаемся друг друга бедрами, локтями. Ты – полено, я – полено. Ты – веточку, я – веточку. Хороший огонь, ровный такой, сильный. Пламя гудит, дерево трещит, завораживает. Это тебе не синим цветком горит газ. Эта штука посильнее Фауста Гете будет. Потом ты – поспать, отдохнуть, и я работаю какое-то время за двоих, ну какая разница, кто бревно подбросит, костер-то общий, наш с тобой: раз полено, два полено, раз веточку, два веточку, и еще прутик, и кочергой, и поворошить. И еще притащить со травы двора, дополнительные дрова. И еще. Тяжело. Ничего страшного. Раз полено, два… И кочергой. Мне несложно, одно удовольствие, я сама, сама хочу. Дополнительные дрова неожиданно кончились. Только что целые штабеля громоздились! Нету, нету. Оооооо, нарубить? Напилить? Наколоть? А я смогу? Было бы желание, моя дорогая, сложного тут ничего, ииии-рраз, ииии-два… И три. А говорила, не сможешь. Давай, тащи скорее, надо успеть, а то потухнет, а то погаснет, да пошевеливайся же ты, что, пальцы ободрала? Любимейший ноготок во французской темно-темно-шоколадной эмали сломала? Фигня война, главное маневры, смотри, как радостно бьется в тесной печурке огонь, и на поленьях смола, как слеза.[25] Нет у меня никакой смолы, это сосна плачет, а я березовых, добротных поленьев приготовила, и еще дубовых, особо ценных, и еще вишневых и яблоневых веточек – для аромата, ты же эстет, да? Любишь все красивое? Посмотри, как красиво! Не смотришь? Не хочешь? Надоело бессмысленно пялиться? Да ерунда, я читала в литературе, что живой огонь не может наскучить!.. а тебе – может, да?..

Уффффф, устала… Эй, мой грустный товарищ, махая крылом, кровавую пищу клюешь за окном? Не хочешь подежурить немного; товарищ, я вахту не в силах стоять, сказал кочегар кочегару. Огни мои в топке совсем прогорят, сдержать не могу я уж пару. Ты вахты не кончив, не можешь бросать, механик тобой недоволен, ты к доктору должен пойти и сказать, лекарство он даст, если болен.

Нет? Ты до сих пор – поспать, отдохнуть? Нннну лллладно, я тут пока. Выползти на двор… Оххххуеннно тяжжжеллло… Уууууфффф…