Посторонним вход воспрещён

– Ни в коем случае! – перепугался Евсеин. – Вы просто не понимаете, Владимир Алексеич, как нам повезло! С первого раза, нащупать эфирный отпечаток «червоточины»! Это прямо как… уж и не знаю что! Я человек не азартный, но поневоле приходит на ум сравнение с «Игроком» господина Достоевского – тот тоже писало невероятных выигрышах на рулетке. Так вот, можете считать, что именно такой выигрыш нам и выпал!

– Хорош выигрыш… – проворчал репортёр. – ещё парочка, и вы, дорогой мой, богу душу отдадите. Нет, как хотите, а надо подумать об осторожности…

– Полностью с вами согласен.

В комнату вошёл Ромка. В его руках исходила ароматным паром большая чашка.

– Барон голову с меня снимет, если с вами что приключится!

– Но позвольте, Роман Дмитрич! – возмутился Евсеин. – Есть же обстоятельства! в конце концов, господин Корф не мог предвидеть всего! Уверен – будь он здесь, то одобрил бы мои действия! Вы представить себе не можете, какая нам выпала удача – и предлагаете отказаться от этого шанса из-за какого-то пустячного недомогания? А если мы не сумеем больше нащупать отпечаток?

– Один-то раз нащупали? – резонно возразил Ромка. – Куда он теперь денется?

Доцент замотал головой.

– Куда именно – не знаю, но «деться» он вполне способен. Структура «червоточин» – это энергетические протоки, которые особыми образом переплетаясь, удерживают их в стабильном состоянии. Энергию эти потоки черпают… ну, скажем из мирового Хаоса, из «тёмной энергии», заполняющей мироздание. Я не очень понимаю смысл данного явления, просто пользуюсь наиболее адекватными терминами, который мы сумели подобрать с герром Бухардтом. Для многого из того, что мы узнали в современной науке попросту нет подходящих терминов, понятий…

– Это всё крайне интересно, господин доцент, – Ромка, вновь почувствовавший предательскую зевоту, прервал излияния Евсеина. – Но, нельзя ли попроще? На бытовом, так сказать, уровне? Сами ведь говорите, что у нас нет времени…

– На бытовом? Хм-м-м… – Евсеин пожевал губами, отчего сделался похож на пожилую меланхолическую лошадь. – Ну, скажем так: в рабочем состоянии «червоточина» подпитывается энергией, которую сама же и черпает из окружающего пространства. Но, если тоннель разрушен, подпитка отсутствует и устройство – та самая проволочная конструкция – тянет энергию из окружающей среды. Причём не само по себе, а через человека, который кто держит его в руках. А бусинки при этом играют при этом роль своеобразных магнитов. Подключившись с их помощью к «червоточине», человек превращается в своего рода проводник. Весьма неприятное ощущение, доложу я вам – будто из организма высасывают жизненные силы.

– Это вы только сейчас поняли, или знали раньше? – с подозрением осведомился Ромка. —

– А хоть бы и знал, что с того? Я уже давно думаю над этим, и наш опыт стал последним звеном, после которого картина сложилась окончательно!

– То есть, – уточнил Гиляровский, – теперь вы в точности представляете, что происходит с «червоточиной»?

– Именно! – доцент ответил с вызовом. И куда только делась недавняя слабость?

– И если мы не будем терять времени, я готов заново её открыть! Пусть ненадолго – но это шанс, господа!

И, помедлив, добавил:

– Кстати, Роман Дмитрич… у вас в чашке, случайно, не куриный бульон? Признаться, я несколько проголодался…

Гиляровский забрал чашку у Ромки и протянул доценту. Тот приник губами, обжёгся, и принялся шумно, как ребёнок, тянуть сложенными в трубочку губами ароматную жидкость.

– А вы, Владимир Алексеевич, – спросил меж Ромка. – никак с нами собрались, в будущее? Смотрите, дело это рискованное. Наряд у вас неподходящий, да и документов нет. Если что – как с полицией объясняться?

– Да и вы, Роман Дмитрич, не слишком подходяще одеты. – заметил репортёр. – Погоны хоть бы сняли… А за меня не беспокойтесь – какой бы я был газетчик, если бы не смог с городовыми объясниться? Вряд ли они за сто тридцать лет сильно изменились.

– В общем, вы правы, – вздохнул Ромка. – А шинель я, и правда, лучше здесь оставлю. Была у меня где-то старая, партикулярная…

Пока Евсеин допивал бульон, Гиляровский с преувеличенной беззаботностью рассматривал фотографии на стенах кабинета. Ромка, тем временем отыскал чёрную студенческую шинель. По меркам двадцать первого века достаточно нейтральна: мало ли, на улицах пальто в стиле «ретро»? В Москве видели и не такое: продефилируй он по улицам в парадной форме поручика, при сабле, с револьвером на шнуре, побрякивая шпорами – покосятся и пройдут мимо. Эка невидаль – реконструкторы, ролевики и прочие городские сумасшедшие…

Порывшись в сейфе, Ромка рассовал по карманам паспорт, права, нетолстую пачку купюр Российской Федерации – всего тысяч двести. Добавил к ним горсть золотых монет, и, после недолгих колебаний, – несколько золотых с камешками, брошек.