Посторонним вход воспрещён

Димона жаль… – «студент кивнул на распростёртое тело. – Главное, ведь даже выстрелить не успел…

– Хорошо подготовлен, сучара… – Егор замысловато выматерился. – Вот, к примеру, чем ещё это Роман в Фанагорийских казармах занимается.

– Думаешь?

– А то! Пол-Москвы судачит о пострелушках, которые там устраивают… Говорят – особыми пилюлями с краской. Вот вам и краска!

Студент огляделся. В узком переулочке (как сообщала пробитая пулей из ТТ жестяная табличка – «Калмыков тупик» остро воняло сгоревшим порохом. Как ни странно, инцидент до их пор не привлёк внимания местных жителей. Хотя – чему тут удивляться? Все участники перестрелки пользовались глушителями, и шума произвели немного.

Впрочем, тянуть не стоит. Три, максимум пять минут – и в переулке начнёт собираться толпа. Московская публика охоча до зрелищ.

– Тело-то куда денем?

– А куда его денешь? Забери всё, что не здешнее – и валим, пока фараоны не набежали.

– И то верно. Ему уже всё едино, а нам их ждать интереса нет.

«Студент» наклонился, обшарил карманы убитого, избавляя их от всякой мелочёвки – запасного рожка к «Кипарису», рации, горсти монет, смятых купюр – и вслед за спутником растворился в переулках.

II

День первый

Полезно порой следить за своими словами

День начался привычно-нудно. С утра пришлось сидеть в ОВД на долгом и бессмысленном инструктаже – раз в неделю нам вдалбливают в голову последние распоряжения по МВД, касающиеся профилактики терроризма. Вам, конечно, знаком этот высокий казённый штиль: «В соответствии с ранее поступившим распоряжением по УВД гор. Москвы от…».

Что ж, моё дело – сидеть, слушать и не высовываться. Потому как, кто я есть сейчас? А почти никто. Даже не штатная единица, так, необязательный довесок, головная боль – Онуфриев Ярослав Леонидович, стажёр следственного отдела Басманного ОВД города Москвы. Выпускной курс МГЮА, кафедра уголовно-процессуального права, заведующий профессор наш Воскобойников. Я специально попросился на преддипломную практику в ОВД, поскольку давно решил пойти в розыск.

В нашей академии мало кто рвётся продолжать карьеру в УгРо. Раньше-то студенты были, по большей части либо мажоры, либо зубрилки. Но после прихода нового ректора (старый покинул свой пост в связи с безвременной кончиной прямо на рабочем месте), многое изменилось. При новом начальстве ушли излишняя академичность и строгость, появились редкие экземпляры творческих идеалистов, оживилась студенческая жизнь, которую раньше душили, как могли. И кроме тех, кто стремился в предпринимательское право и гражданский процесс, стали попадаться и энтузиасты «уголовки». Те, кто видит себя капитаном Жегловым или Давидом Гоцманом.

К преддипломной практике у нас традиционно подходят спустя рукава: ищи занятие по душе, договаривайся, только кафедру не напрягай. Сам старайся, если есть желание и связи. У меня как раз они нашлись: посодействовал приятель Коля Миркин, уже два года числившийся в отделе системным администратором. Тем более, что перед академией я честно оттянул год срочной, что в нашей альма матер большая редкость – максимум, два-три уникума на курс.

На кафедре не возражали, тем более, что тему диплома я выбрал прямо-таки классическую для практики в УгРо: «Предварительное расследование, как стадия уголовного судопроизводства». Направление на стажировку оформили в пять минут; живу я на Бауманской, так что до нового места службы рукой подать, две остановки или десять минут пешком. Впрочем, побегать на своих двоих приходится от души – опера, как и волка, ноги кормят, и эту прописную истину мне сообщили в первую очередь. Признаться, я, хоть и шёл в Басманное ОВД по знакомству, ожидал, что отношение ко мне будет эдакое, через губу: «прислали обузу, возись с ним ещё, а у самих дел…» Что ж, дел у местных сыскарей всегда невпроворот, а вот штаты наоборот, не заполнены. Но так уж вышло, что за неделю до моего появления, отдел лишился сразу двух сотрудников: Капитан Веденякин ушёл с повышением в главк, а другой опер, Борис Мареев, загремел в клинику с острым нервным расстройством. Такое случается и с полицейскими – врачи уверяют, что раньше чем через два месяца на службе его лучше не ждать.

Так что мою персону в отделе законно восприняли как «кадра на вырост», а потому воспитывать взялись всерьёз. К тому же – кто из оперов откажется погонять по своим делам бесплатную рабсилу, да ещё и с высшим юридическим? В результате, каждый раз до дома я добирался на гудящих ногах, выматываясь сильнее, чем на тренировках перед городским чемпионатом по пятиборью, в котором участвовал уже три года кряду. Вот и сегодня: не успел закончиться инструктаж, не успели «старшие товарищи» расставить по местам разномастные стулья, собрать бумаги, покурить на лестничной площадке второго этажа, где всегда кучкуется народ после инструктажей, – как меня уже выцепил из общей массы мой непосредственный босс, капитан Верховцев, акула сыска районного масштаба.

– И за что же мне такое счастье, товарищ капитан?