Посторонним вход воспрещён

Алиса пробыла в отключке всего несколько секунд. Придя в себя, она обнаружила, что её усаживают на заднее сиденье «Короллы», а дядя Юля, чертыхаясь сквозь зубы, запихивает в багажник загромождавшие приборы салон. Здоровяк устроил Алису и старался вовсю, обмахивая её сложенной вдвое каракулевой папахой. Рядом Смольский пытался запихнуть на переднее сиденье скрюченного Вильгельма Евграфыча – так, кажется, его назвал попутчик? Проволочная конструкция сиротливо притулилась на капоте.

Алиса помотала головой. Окружающая действительность плыла, сливаясь в размытые блёклые ленты. Девушку затошнило.

Дядя Юля захлопнул багажник.

– Обоим операторам стало плохо. Так каждый раз бывает?

– Похоже, да. – растерянно отозвался Смольский. – В прошлый раз Вильгельм Евграфыч тоже лишился чувств. – Я же говорю: давайте их ко мне, пусть хоть немного отойдут.

Тошнота отпустила, мир приобрёл чёткость. Алису по-прежнему слегка качало, но это уже можно было пережить.

– Вы кто? – обратилась она к здоровяку, отстраняя рукой «веер». – Спасибо, мне уже лучше…

– Прошу прощения, не представился, сударыня. Недосуг было – вы в обморок свалились. Гиляровский Владимир Алексеевич, репортёр «Московских ведомостей».

– Что, настоящий? – опешила девушка.

– Простите, не понял?

– Ну, в смысле, Гиляровский – настоящий? Тот, который «Москва и москвичи»?

Эту книгу Алиса читала, давно, ещё в школе. В отцовской библиотеке имелось раннее, тридцатых годов, издание – томик в чёрной затёртой коленкоровой обложке с тиснёными буквами заглавия.

– Хм… да, я пишу очерки статьи про Москву и её жителей. Об отдельной книге пока не думал, хотя, мне говорили, что я её написал. То есть, ещё напишу…

И господин закашлялся, скрывая замешательство. Было, впрочем, видно, что он доволен.

– Вы представить не можете, господа, до чего это приятно – оказаться в далёком будущем и сразу, встретить прелестную юную особу, знакомую с моей писа ниной!

– Может отложим реверансы и пойдём? – перебил Роман Смольский. – Хочу напомнить, что за безопасность отвечаю я. Здесь мы слишком привлекаем внимание!

– Поздно спохватились. На нас уже смотрят в три глаза. – И дядя Юля кивнул на торцевую стену красной кирпичной пятиэтажки.

– Во втором с краю окошке что-то блестит – наверняка объектив!

– Получилось! – воскликнул вдруг господин в пенсне, – Получилось же, Роман Дмитрич! Мы прошли!

Ключ легко провернулся в скважине – за время отсутствия хозяев никто не сменил замок, не попытался присвоить бесхозную недвижимость. Ромка, неудобно перехватив кипу счетов, конвертов, листовок (почтовый ящик, разумеется, был переполнен) бочком протиснулся в прихожую. Гиляровский посторонился, пропуская Евсеина и вошедшую следом за ним Алису.

Девушка осмотрелась. Просторная, круглая прихожая, три двери. Две ведут в комнаты, за третьей, полуоткрытой – короткий коридор. Кухня, санузел? Видимо, так. Высоченные, метра четыре, потолки, лепнина – и уж наверно, не крашеные пенопластовые муляжи, которых навалом на любом строительном рынке. Пол в прихожей – крашеные доски, местами краска вытерлась до дерева. Наверное, лет сорок не меняли, а то и больше… А ничего так жили брат с сестрицей – такая квартирка у самого Садового серьёзных денег стоит!

В комнатах успел поселиться запах пыли. Сквозь него пробивалась отчётливая нотка плесени, как это всегда бывает в домах, откуда надолго ушли хозяева. Хотя, не так уж и надолго – сколько времени прошло с момента, когда закрылись эти самые порталы?

– Месяца три с небольшим, как я понимаю… – Роман ответил на её незаданный вопрос. – Забавно, а у нас прошло больше года.

«У «нас»? – машинально отметила Алиса. – Похоже, парень воспринимает себя жителем девятнадцатого века? – Впрочем, это пройдёт – вот поживёт немного дома и придёт в норму. Однако, бурной радости по случаю возвращения что-то не заметно…»

– Мы не были уверены, как соотносится масштаб времени после закрытия портала. – сказал доцент. – Это сейчас можно с уверенностью утверждать, что, когда мы вернёмся, там пройдут те же самые три дня, что мы пробудем здесь.

– А почему именно три, Вильгельм Евграфыч? – осведомился Роман. – Может, мы тут подольше побыть захотим? Или наоборот, завтра понадобится сгонять назад?

Евсеин глянул на него поверх пенсне.

– Этот портал не похож на те, какими мы пользовались раньше – нестабильная червоточина, своего рода отпечаток в структуре пространства-времени. Она продержится около семидесяти часов, о чём я уже имел честь вам сообщить. И если вы воспользуетесь ею раньше срока – она схлопнется, причём без следа. Так что, вздумай вы сейчас «сгонять назад» – остальные застрянут здесь. Заново «червоточину» уже не открыть.

– То есть у вас в распоряжении совсем мало времени? – спросил дядя Юля, входя вслед за Гиляровским в прихожую. – И как же вы собираетесь его потратить?

Евсеин покосился на старичка, но не ответил.

– Я имею в виду: вы явились сюда с конкретной целью, или это был эксперимент, ради установления самой возможности такого перехода? А то мне показалось, что у молодого человека на этот счёт свои планы.