Пострадавшая магия

— Да, — сказал Кэллам. — И я заметил, что ты не явился. И все молчали об этом. Эри чуть не взорвалась, когда тебя упомянули, но лидер и пара других быстро закрыли тему. Как ты все испортил в этот раз?

Я невольно скривился.

— Я ничего не делал. Эри узнала, кто я. Теперь она рассказывает всем, что я — шпион моего дяди.

Кэллам рассмеялся. Такая реакция меня радовала, но его упоминание Эри вызвало подозрения насчет ее последнего плана.

— Дружишь с Эри и ее ребятами? — добавил я.

Кэллам с вопросом посмотрел на меня.

— Я все еще думаю, стоят ли эти встречи моего времени. Может, нет, ведь они ничего не делают. Она ударила бы твоего дядю по лицу, если бы он был перед ней.

— Она ударила меня по лицу, — буркнул я, вспомнив боль удара.

— Правда? — Кэллам улыбнулся и покачал головой. — Это не лучший способ привлечь внимание Круга. Нельзя издеваться над задирами, если хочешь изменить то, что не нравится.

Его голос был едким, но что-то смягчилось на лице, когда он упомянул перемены. Кэллам был сильнее заинтересован в борьбе Лиги, чем показывал?

Он не звучал так, словно доверял тому, что Эри может выполнить его план. Чем больше я говорил с ним, тем глупее казалась эта идея. Кэлламу нравилось мучить людей, когда он мог это видеть. Он нападал на экзамене, потому что считал, что так сможет стать Чемпионом. Что он получил бы от смерти половины моей семьи? Он бывал садистом, но не лишенным логики.

— Точно, — сказал я. — Я поддерживал другую тактику, и это работало. Им нужен мой доступ.

— Зачем ты рассказываешь мне? — сказал Кэллам. — Расскажи им. Если ты так важен, они тебя пустят.

— Они не поверят, что я не виновен. И не важно, виновен я при этом или нет.

Глаза Кэллама расширились.

— Ты хочешь, чтобы я поручился за тебя. Потому ты здесь.

Он был так потрясен, что мне стало не по себе. Я развел руками.

— Ты меня знаешь. Ты знаешь меня двенадцать лет, что мы провели в Академии вместе. Я тебе не нравлюсь, но ты не считаешь, что дядя сделал бы меня своим лакеем. Ты знаешь, что я мог пойти в колледж, но отказался, потому что это было неправильно.

— Да, — сказал Кэллам. — Ты не шпион злого Конфеда. Но что я получу за это?

— Как насчет обмена? — сказал я. — Как насчет мира, где твоя себя не стыдится тебя из-за того, что у тебя не хватает магии?

Кэллам вздрогнул.

— Не говори про…

— Кэллам, ты не думаешь, что я и о себе? — я махнул на окно. — Ты не видел, как дядя смотрит на меня, как говорит со мной… или обо мне? Я не буду делать вид, что мне так же плохо, как тебе, но мне тоже не хорошо. Думаешь, иначе я бы шел на чертов экзамен?

Пауза. Что-то изменилось в глазах Кэллама.

— Откуда ты знаешь, что он был чертов? — спросил он.

Я моргнул.

— Что?

— Экзамен, — сказал он. — Откуда ты знаешь, что он был чертов? Я не могу… — он затих. Он скривился от того, что не мог сказать. — Может, ты все время ел виноград, лежа на подушке.

Я рассмеялся, но с болью.

— Зевс, я хотел бы. Но дело не в этом.

Он выглядел робко и голодно. Я не мог представить, как ощущалось это лишение целого опыта. Мне было сложно с брешами в памяти. Но если бы я не знал вообще…

Вряд ли он был бы рад знать детали своего участия.

— Я не могу говорить об этом, — сказал я. Он должен был понимать меня.

— Уверен, ты мог бы что-то сказать, если бы хотел.

Я взвесил слова.

— Если бы я мог вести себя, как ты, меня бы тут не было.

И я понял, что это было правдой. Экзаменаторы толкали нас к худшему. Некоторые сопротивлялись, а другие — нет, но Кэллам не был убийцей изначально.

Его губы скривились.

— Отлично.

— Потому нам нужно остановить их.

— И я должен верить, что ты это сделаешь? Сумеешь? — едкая насмешка показывала, что он не верил, что я могу хоть что-то.

— Нет, — сказал я. — Просто верю, что шансы Лиги будут лучше, если я буду помогать. Слушай, глупо с моей стороны было думать, что я мог пережить революцию, не раскрыв свою связь с другой стороной. И я зря пытался. Ты поможешь мне вернуться в Лигу, а я клянусь, что сделаю все, чтобы свергнуть систему. Даже если придется пойти против дяди. Даже если я стану не просто разочарованием, но и предателем в глазах семьи. Больше от меня просить не выйдет.

Челюсть Кэллама двигалась. Он посмотрел на окно и обратно.

— Если мы сломаем систему и уберем определенные чары, ты расскажешь мне то, что я потерял?

Чары, что мешали говорить на определенные темы, мог убрать маг или тот, кто знал ключ. А вот память вернуть не удастся. Со временем могли вернуться фрагменты, потому экзаменаторы добавляли чары молчания, но то, что забрали у Кэллама, не вернется.

— Хорошо, — сказал я. — Если ты этого хочешь.

Я протянул руку. Кэллам задумался на миг, а потом резко пожал ее.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Рочио

В подвале воняло плесенью и средством для уборки. Тусклый свет мерцал. А еще меня назначили убирать после ночной смены, так что тут было одиноко.