Построить будущее

Справа и слева потоком лезли солдаты, сбегали вниз и радостно вопили, догоняя и истребляя врага. Сопротивления никто уже не оказывал. Я тоже зашагал в том направлении, не стараясь изображать желание махать клинком. Без командира полка справятся. Азарт уже схлынул, осталась легкая усталость и довольство.

Удалось! А могло бы выйти не слишком приятно. Буквально в десяти шагах торчала, выставив в амбразуру длинный чугунный ствол, крупнокалиберная пушка. Врежь она картечью, пока мы находились внизу, и десятки убитых и раненых обеспечены. А скорее всего такая не одна. Положительно счастье сегодня на нашей стороне. Вражеских артиллеристов вырезали, прежде чем они изготовились.

— Семь убитых, — с отчетливым удовлетворением в голосе подводит итог докладам генерал-фельдмаршал Ласси, выслушав нас с Ломаном, — включая двух офицеров, и сорок раненых. Представьте мне списки отличившихся.

— Прапорщики Иван Перфильев и Хрисанф Обольянинов должны получить звание подпоручика. Яков Брант достоин штабс-капитана. Он и без того исполняет обязанности командира батальона…

— В письменном виде, — нетерпеливо обрывает командующий.

Дай бог, наконец получат повышение и перестанут быть временно исполняющими обязанности до появления очередного варяга чином повыше. С этими я уже знаком и представляю приблизительно, что от них ожидать. Да и не мешает на будущее простимулировать людей на выполнение их функций, не вызывая в душах обиду по поводу несправедливости и соответственно недовольства, что чревато конфликтом.

— Хм, а ведь Бранту вы неоднократно указывали на недостатки в управлении вверенным ему подразделением, — неожиданно удивляется фельдмаршал.

Какая скотина все же стучит в полку? Поймаю — удавлю. Официально в приказах ничего такого не было. Раздражает меня Яшка своей самонадеянностью. Даже хуже Еропкина. У того хоть за спиной папа генерал. Кстати, еще и поэтому на повышение не представлю. Пусть заслужит сначала. А Брант умница, на лету ловит и, пользуясь опытом немного послужившего, пытается изменения без согласования в приказы вносить. Бывает некогда мнением старших интересоваться, но вот наглеть не стоит. Потому я и облаял его пару раз. Не со зла, для порядка.

— Награждается и наказывается не человек, а свершенное им, — сказал я. — Можно не любить отличившегося, можно любить и уважать провинившегося. Но руководствоваться личными симпатиями и делать на это скидки нельзя. Каждому по заслугам.

— Хорошо сказано, — одобрил Петр Петрович. — И вам в таком случае кое-что положено. Поздравляю вас, Михаил Васильевич, за прошлое с обозом и нынешнее дело составлю и на вас представление о производстве в подполковники.

— Благодарю, — в легкой растерянности отвечаю. Никак не ожидал подобного. Да и не собирался по военной части идти. Конечно, повышение в чине нуждается в утверждении в высших инстанциях, но не приходилось слышать, чтобы в представлении отказали. Особенно в военное время. — Ничего особенного я пока не совершил.

— То мне решать, — отрезал Ласси и смотрит выжидательно.

— Буду стараться и в дальнейшем… Обещаюсь Господом Всемогущим приложить все усилия… Служу России! — окончательно запутавшись, провозглашаю.

— Матушке императрице, — поправляет наставительным тоном с добродушной улыбкой кота, наблюдающего за попытками мыши вывернуться.

В присяге не сказано ничего про Россию. Зато присутствует обязательство верно служить ее величеству Анне Иоанновне, не щадя живота и имения. Хотя интерес государства соблюдать тоже обещал и, естественно, извещать о заговорах злодейских супротив трона. Не зря с приходом нового владыки снова присягают. Не стране, государю мы все служим, о чем прямо и говорим на построении все, от солдат и офицеров до простых людей.

— Парламентеры, — доложил генерал-лейтенант Загряжский, спасая меня.

Он мужик неплохой, хотя правомочно ли называть благородного человека мужиком, тонкий вопрос. Род у него древний. Правда, начинал при Петре и, как многие, с самых низов. Кажется, капралом был, так что солдатских наук и щей попробовал вдосталь.

— Вижу, — подтвердил Ласси и, обернувшись к Артемию Григорьевичу, определенно с ехидцей переспросил: — Так кто был прав?

Господибожемой, неужели действительно конец? Сейчас поторгуемся об условиях, и никаких больше сражений. Сплошной отдых. Им же надо соблюсти лицо и добиться почетных условий, нам доложить в Петербург о виктории. Сразу не выйдет. За каждый пункт соглашения станут биться. Но это уже не мои заботы. Гораздо интереснее дальнейшее. Куда пойдем. До зимы долго. Неужели в Крым на помощь Миниху?

— Странная бумага, — заглядывая через плечо, удивился секунд-майор Лебедев, командир первого батальона и старший после меня в полку по званию.