Постскриптум: "Пусть бог не вмешивается" (СИ)

Фигуры, шаги, круги, вращения – тело двигалось по наитию, согласно с музыкой и уверенными движениями Джотто. Сказывался опыт: он вёл умело, осторожно и совершенно не давал шанса на оплошность.

Те, кто наблюдали за ними со стороны, могли лишь пристально смотреть за каждым движением пары и замечать в их грациозных движениях нечто, что увлекало и привлекало их взоры – что-то намного более интересное, чем сам танец.

Девушка не видела этого, но другим было очень хорошо заметно, с какой гордостью Примо смотрел на свою спутницу.

Он любовно держал её в своих руках, словно оберегая, и одновременно с этим гордо выставляя свою женщину напоказ.

Никто не знал, что она не принадлежала ему, но многие заведомо считали так.

Волосы Триш немного всколыхнулись от ветра, который слабо повеял от раскрытых дверей, и, отчего-то, так сильно запахли лавандой. Мужчина и раньше чувствовал едва-уловимый шлейф, тянувшийся следом за девушкой, а теперь этот запах буквально опутал её с головы до ног, словно невесомая паутина.

Вряд ли Патрисия имела хоть какое-то представление о том, насколько красива и очаровательна была сейчас, и какими жадными становились взгляды мужчин, когда она, двигаясь плавно и легко, проскальзывала мимо них.

Каждое касание и каждое движение было завораживающим. Зрелищным.

Когда Триш было двадцать, она впервые побывала на танцевальном вечере и поняла, почему многие говорили, что танго – это танец страсти. Словно секс на паркете.

В сравнении с ним вальс действительно был нежным и невинным. Но кто сказал, что он обязан всегда быть таковым? Глупости, да и только.

В исполнении Триш и Джотто обычный венский вальс становился не просто грациозным и изящным. Он был чувственным, летящим и, что более важно – действительно страстным.

Всё же, для той, кто научился танцевать буквально за месяц, ведьма была слишком хороша.

Затухающее соло скрипки стало идеальным завершением их танца.

Аккуратно развернувшись не касаясь каблуками туфель пола, девушка прислонилась спиной к груди мужчины, размеренно выдыхая.

Шквал лестных аплодисментов и блестящие от восторга и зависти взгляды польстили ей и вызвал благодарную улыбку, адресованную каждому зрителю.

Но вскоре овации стихли: у нижней ступени главной лестницы, на том месте, где их было видно и слышно буквально отовсюду, встали родители Елены с бокалами, почти до краёв наполненными вином, и счастливыми, трогательными улыбками, озарявшими немолодые лица.

- Это было прекрасное начало вечера, не так ли? – шумно рассмеялся мужчина, раскатистым голосом пресекая все шепотки и разговоры среди гостей. – Ну, разве подруга моей дочери не была прелестна? Согласитесь, она стала ещё одним достойным украшением этого скромного приёма.

- Он льстит или издевается? – шёпотом спросила Холмс, неотрывно глядя на старого принца, который вовсе не был похож на такового.

Этим утром Триш очень долго вспоминала, кого же ей так сильно напоминал отец Елены. И, после непрерывных раздумий, её осенило – старый король из мультфильма о Золушке! Вот, на кого он был похож!

- В том и дело, что он говорит правду, - не скрывая улыбки, сказал ей Джотто. - Таков уж синьор – чрезвычайно добр и прямолинеен. Но не обманывайся, он умнее, чем может показаться.

- Кого-то мне это напоминает, - колдунья красноречиво изогнула бровь. Примо закатил глаза и хмыкнул, показывая свою абсолютную непричастность и демонстрируя непонимание.

Старик тем временем продолжал:

- … Как вы знаете, мы не могли собраться здесь без повода. В нашем доме произошло радостное событие, которым я бы хотел поделиться и с вами, нашими дорогими гостями, - он выдержал драматичную паузу, прокашлялся и объявил: - Дочь моего старого друга, Джованни Фаллачи, милая Доменика, оказала честь моему сыну, Францу, согласившись стать его супругой.

Рядом со своими безгранично счастливыми родителями появился молодой поджарый и загорелый юноша, чертами лица сильно похожий на Елену и их общую мать. С другой стороны, в зал вышла юная девушка – тонкая, белокожая и темноволосая – её сопровождал отец, судя по всему, матери у будущей невесты не было.

Не то, чтобы Триш было интересно разглядывать их и доставляло удовольствие забивать свою голову ненужными мыслями. Вовсе нет. Просто таким образом она пыталась пересилить волнение, которое, отступив совсем ненадолго, вернулось с удвоенной, а то и утроенной силой.

Сердце начало скакать, как бешеное. Холмс всё больше и больше терялась в этом бесконечном перманентном чувстве переживания и тревоги.

Справа, за тяжёлой драпированной занавесью, краем глаза ведьма уловила какое-то непонятное движение.

А спустя мгновение она резко опустила голову и часто-часто задышала от ледяного ужаса, пробравшего до самых костей.

Из-за шторы вышли двое мужчин: высокий широкоплечий итальянец с суровым лицом и, противоположный ему, сияющий своей обольстительной улыбкой светловолосый англичанин с худым чуть вытянутым лицом.

Они, почему-то, так сильно выделялись среди разномастной толпы. Вокруг них словно витало нечто неприятное, подозрительное и совсем не хорошее.