Постумия

– Вот этих жалко. – Я подняла глаза к небу. Солнце скользило на запад, мягко улыбаясь сквозь полупрозрачную дымку. Где-то на соседнем участке, похоже, развели костёр.

– Что мучаешься. Марьяна? – Дядя заметил мои попытки усесться поудобнее. – Сейчас домой поедем.

– У неё теперь совсем другие интересы, – уклончиво сказал Старик. – Ох, как я завидую молодым и красивым! Всё ещё впереди, хотя и позади немало. А я уж хотел предложить остаться до утра. Вот как бывает – пятеро детей, девять внуков, четыре правнука, а слова сказать не с кем. Скучаю вот, как все пенсионеры. Разве что помогу кому-нибудь – по старой дружбе.

– И как вы умудряетесь за границу выезжать? Слышал, недавно были в Брюсселе. Нас, силовиков, давно уже не выпускают. Не доверяют, что ли? – удивился дядя.

– А как тебе, такому предателю, доверять-то? – скрипуче рассмеялся Старик. – Сбежишь ещё в Сирию к своим адыгейцам!

– Во-первых, Сирия – наш друг. А, во-вторых, и вы все не лучше. – Генерал попытался улыбнуться. – Собрались тут, понимаешь, очернительством заниматься…

– Я, Всеволод, давно уже не силовик, – веско сказал Ерухимович. – Какой с меня, убогого, спрос? Все гостайны давно забыл. И устарели они с тех пор, как были мне доверены. К тому, же четверо моих отпрысков на Западе работают. Надо же им отца изредка повидать. Кто знает, может, в последний раз. Хожу вот с карманным компьютером, и он снимает с меня уйму показаний. Это разве жизнь? Руку сломал, так она полгода срасталась. Пришлось резиновые мускулы носить – уже на двух руках; для стимуляции нервных окончаний. Может, кому-то прозябание и в кайф, но только не мне. Привык здоровым быть и разумным. «До такого лучше не дожить!» – как говорит мой водитель. Вернулся он из отпуска, от матери. Много чего интересного поведал…

– Расскажите, пожалуйста, – попросила я.

– Мамаша живёт недалеко от белорусской границы, в деревне. Так у них вся округа упилась до розовых слонов. Задержали фуру с санкционными персиками или с абрикосами – точно не помню. Прекрасные плоды, и все пустили под бульдозер. Нет бы ребятню в детдомах порадовать или стариков в интернатах! Там же анализ сделать – пара пустяков. Так нет, обязательно нужно силушку показать. А народец сразу выгоду просёк. Чуть не целый район с вёдрами сбежался. Потом самогона наварили. Говорят, даже сахар не потребовался – такие были персики… Тьфу, зла не хватает!

Старик раскраснелся, и глаза его опять стали белыми. Своим маленьким кулачком он ударил по столу так, что арбузные корки посыпались на траву.

– А после пьянки драка началась. Выдернули колья из заборов – и ну друг друга лупить! Кто-то помер от алкогольного отравления, кого-то элементарно убили. Там же сёла просто купаются в этом самогоне. И на трассе подают, а потом аварии…

– Безобразие, конечно, – вздохнул Петренко. – С абрикосами воевать – это не со свояками.

– А вот ещё один пример маразма, – отдышавшись, продолжал Старик. – Как тут со злом бороться, если за добро бьют по рукам? Я вот до сих пор поверить не могу. Слышали про Зимина?

– Это основатель фонда «Династия»? – переспросил Петренко. – Конечно, слышали. У меня дома целая полка книг, изданных на его средства…

– Он ведь не один вкладывал деньги в народное просвещение. Да, это флагман, но были и другие. Сами не хотите научную литературу издавать, гоните всякое барахло тоннами, так хоть порядочным людям не мешайте! Они же ваше дело делают! «Братков» меньше станет, если молодёжь получит возможность приобщиться к высокому. Нет, у нас любая инициатива наказуема. Почитают, подумают и начнут всякие вопросы задавать. С умниками трудно, и потому – вон их! А я-то всё иначе себе представлял, старый хрен. Считал, что с меценатов нужно пылинки сдувать. Был фонд, и нет фонда. «Как мы дальше будем жить? Ведь пришла беда…» Не помню, чья это песня, – признался Старик. – И не одна беда, их много. И ещё будут, пока не поумнеем.

Дядя между тем подбирал с травы арбузные корки, чтобы не звать уборщицу. Потом разогнулся, вытер лицо носовым платком. Петренко грустно смотрел на него.

– Жизнь учит жестоко, чтобы навек усвоили, – продолжал Старик. – Что-то упустили в прошлом, не додумали. Теперь вот проходим по новой. Видно, мне уже не судьба этот урок дослушать.

– Геннадий Григорьевич, вы ещё меня переживёте! – Петренко потёр сердце под клетчатой рубашкой и смущённо улыбнулся.

– Глупости говоришь, тёзка! – оборвал его Старик. – Сейчас вот пойду в дом, прилягу.

– Может, врача вызвать? – встревожился дядя.

Я тоже встала, огляделась по сторонам. Знала, что медики дежурят здесь постоянно.