Постумия

– Сам позову, если надо будет. У меня «тревожная кнопка» имеется, – проворчал Старик. – Из ума я ещё не выжил. Да доктор и так вечерком придёт проведать. Мне в следующем году восемьдесят, пора уже и есть знать. Никто из моих родственников столько не жил. А ведь я много раз мог перекинуться. Началось с трёхлетнего возраста. Моя мать родилась в мае, и ей ландыши подарили. А ведь они сильно ядовитые. Даже та вода, в которой стоят эти милые цветочки, представляет опасность. Я полез их нюхать, упал, разбил вазочку, порезался. И, как учили, отсосал кровь – вместе с соком. Гершель вытащил меня просто чудом. Не окажись рядом знающего фармацевта, всё бы тогда и кончилось. До сих пор помню, как вразнобой дёргалось сердце. А какие чудовища мерещились, когда начались глюки!..

– Да что вы! – испугался Петренко. – Никогда ведь не рассказывали. Вот что бывает в жизни!

– Не хотел тебе душу травить, – признался Старик. – Сразу своего Тарасика вспомнишь.

– Да, он кипяток на себя опрокинул. – Геннадий Иванович тяжело вздохнул. Плечи его резко поднялись и упали. – Сейчас бы уже взрослый был мужчина. – С малышнёй бывает. Глаз да глаз за ними нужен. Смотри, Марьяна, в оба. Дети ведь лезут везде, когда ходить начинают. Всё им попробовать нужно. Со стариками оставлять нельзя. Вот наша бабка не углядела.

– Ничего, тёзка, я уже долго отсвечиваю, – закашлялся Старик. Но теперь, как писал Купер, «масло иссякает в светильнике жизни». Всех это ждёт, только в разные сроки. Часто стали ушедшие коллеги сниться. Роберт Недевицкий, который в восемьдесят четвёртом погиб, в Афганистане. Михаил Хрусталёв… Тот через год попал в автомобильную катастрофу. Не случайно всё произошло в Подмосковье. И другие тоже… Дарья – мать Максима с Зоей. Чаще всего вижу её к дождю. Марина Павловская, Дора Модэк. Какие женщины были! Одна двадцать девять лет прожила. Другой незадолго до гибели тридцать пять исполнилось…

– Да вы бы съездили на Алтай! – предложил дядя. – Меня там просто воскресили после Михона. В девяносто первом, когда брат погиб, было острое горе. Будто ножом в сердце ударили. А этот раз тяжесть в груди, каменная тоска, что ещё хуже. Так вот, искупался несколько раз в бочке, в бульоне из пантов, и снова ощутил вкус к жизни.

– У тебя жена молодая, Всеволод, – объяснил Старик. – Ещё родить может. Маральник здорово поднимает либидо. А мне уже поздно этим баловаться. Да и хватит, наверное, пятерых-то детей. Как думаете, а?

– Вам и восьмидесяти нет! – заспорил Петренко. – А вот Иван Краско на шестьдесят лет старше своей четвёртой жены. Пример надо брать, а не ползти на кладбище раньше времени.

– Нет уж, отгулял я своё. И газетный пиар мне не нужен. Никого не собираюсь удивлять, – махнул рукой Ерухимович. – Шести жён вполне достаточно. А больше – уже патология. Ну, ладно, что делать? И вообще, смерть – не точка, а запятая. Это не я сказал, а Виктория Токарева. Но я пока ещё поживу. Хочу в Мозырь, на родину, съездить. Это ведь единственный райцентр, где есть трамвай! Всего один маршрут, зато какая трасса! Настоящие «американские горки». Вон, Марьяна была там, видела. Холмы Мозырьской гряды, оставшиеся после прохождения ледника, огромная долина реки Припяти – пейзажи для кисти гения! Напоследок хочу ещё раз глянуть на всё это. Кто знает, как там, в загробном мире? Может, в ад попаду. А пока приезжайте в субботу или в воскресенье. Я вас ещё, если хотите, расскажу про свояков и Финансиста. Кое-какие новые сведения должны поступить. В СИЗО «Печатники» одна дамочка сидит, по фамилии Юленберг. Перед этим она носила фамилию Андерсен, а урождённая – Некрасова…

– Наша, что ли?

Я вспомнила об Инессе Шейхтдиновой и об её племяннице, которая тоже там сидела.

– Да, российская гражданка, но окончила Кембридж. И полученные знания употребила на пользу криминала. Она буквально поседела со страху перед свояками и Финансистом. Теперь вот тоже за ум взялась. Так что обещаю вам интересный вечер. А пока пойду, посплю немного. Да и Марьяне пора домой – у неё уже совсем глаза закрываются. Вы её берегите.

– Всеволод, вези племянницу на Рублёвку, – решил Петренко. – А меня высадишь где-нибудь у метро. По магазинам пройдусь. Мне ведь вскорости Дрона надо женить. Мчался мужик в Питер, навстречу судьбе, и не подозревал об этом…

Глава 32

28 сентября (день).

Марианна, дорогая! Я решила, что от неурочной жары сошла с ума. И сразу подумала, что тогда, в конце мая, вы уже были в положении. Тем не менее, пошли под пули опытного вояки…

– А что делать-то, Чарна Моисеевна? Я и опять бросилась бы отнимать Полину, кабы смогла. Кстати, её дедушка с бабушкой забрали во Львов, на родину матери. Так что у нашей малышки всё хорошо…

– Очень за неё рада! – Чарна говорила о Полине Великойской, а сама косилась на мой живот, уютно спрятавшийся под клетчатым бордовым платьем с обильными складками спереди.