Поступь Палача

Не так давно Сергей Александрович подметил одну странную тенденцию. Поначалу он не поверил самому себе и принялся лихорадочно искать подтверждения своей теории. Как ни странно, нашел, и пришел в немалую растерянность. Получается, что вот так высылают тех, кто отметился, как активный либерал, причем из тех, кто преклонялся перед Западом, ненавидел все русское и активно защищал свою позицию везде, где мог. Если честно, то именно из-за таких личностей Сергей Александрович лет пять назад и перестал публично называть себя либералом, хотя взгляды его остались именно либеральными, только в классическом понимании либерализма, а не в преклонении перед всем чужеземным.

Он никогда не понимал людей, которые оскорбляют друг друга вместо умного, вдумчивого спора, когда стороны вежливо, с уважением приводят свои аргументы, с чем-то соглашаясь, а с чем-то – нет. Именно в таких неспешных спорах и рождалась истина, а вовсе не в агрессивных перепалках, переполненных ненавистью к оппоненту просто потому, что тот смеет думать иначе. Причем доказать такому активисту, априори уверенному в своей правоте, ничего невозможно, он слышит только сам себя, как глухарь на току. А смеющих возражать поливает грязью. Сергей Александрович давно зарекся спорить с такими, из какого бы лагеря те ни были – все они одним миром мазаны. А ведь именно из-за называвших себя либералами активистов слово «либерализм» стало в России ругательным. Ну не понимает русский народ преклонения перед врагом и вылизывания земли у его ног! Не понимает и не принимает.

А вот либертарианство Сергею Александровичу откровенно не нравилось. Когда он ознакомился с положениями этого жутковатого учения, то у него остатки волос встали дыбом. Оголтелый индивидуализм, отсутствие какой-либо взаимопомощи, разве что в частном порядке. Понятие социальной сферы отрицалось как таковое – каждый сам за себя, и исключительно за себя. Почему-то апологеты этого не хотели вспоминать слова кого-то из древних, Сергей Александрович забыл, кого именно: «Если я не за себя, то кто же за меня? Но если я только за себя, то зачем я?[12]».

Вообще-то бывший главный редактор плохо понимал молодежь, а молодыми он считал всех, кто младше шестидесяти – ему самому пошел семьдесят шестой год. Не желал принимать все усиливающейся агрессивности, не понимал, по какой причине люди часто буквально бросаются друг на друга, с ненавистью бросаются. Зачем? Почему? Это страшно огорчало старого человека, но поделать он ничего не мог, только старался не иметь дела с теми, кто не был способен уважительно выслушать чужое мнение. Именно такие испоганили прекрасную либеральную идею своей ненавистью к думающим иначе – ведь что может быть лучше утверждения прав личности в качестве главной ценности общества? Ведь тогда люди будут именно помогать друг другу, а не топтать всех вокруг! Одновременно Сергей Александрович осознавал, что это прекраснодушные мечтания, ведь скорее всего, если возникнет общество, где превалируют права личности, начнется примерно то же, что в страшных 90-х. Откуда-то выползут хищники в человеческом обличье и начнут самоутверждаться, грабя, насилуя и убивая других. Почему так? Почему люди не хотят быть людьми? Почему не желают понимать простую истину: «Не делай другому того, чего не хочешь получить сам»? Он не знал, но испытывал от этого горестное недоумение.

Какой-то звук привлек внимание Сергея Александровича, он обернулся и замер с полуоткрытым ртом, увидев, как прямо из стены выходит молодой человек с длинными черными волосами, заплетенными с одной стороны в косичку с ленточками и тремя бубенцами. Одет он был в потертую кожаную куртку рыжего цвета с множеством молний и цепочек.

– Добрый день, Сергей Александрович, – наклонил голову незваный гость. – Позвольте представиться, князь Игорь Милославович Сурожский. Приношу свои извинения за неожиданное вторжение, но мне нужно было с вами поговорить, у меня есть для вас интересное предложение.

– Добрый день, молодой человек… – взял себя в руки старик. – Интересный у вас способ посещения…

– Ну, не такой уж молодой, – усмехнулся князь, – недавно за тысячу сто лет перевалило.

– Сколько?! – вздрогнул Сергей Александрович, каким-то образом сразу поняв, что ему говорят правду.

– Сейчас мне тысяча сто восемнадцать лет, – любезно уточнил Игорь. – Разрешите присесть?

– Пожалуйста… – показал на стул хозяин, развернувшись к нему на своем кресле с колесиками.

Немного подумав, он понял, кто «осчастливил» его визитом – один из новых хозяев мира. Странно только, что он так выглядит. И не с таких ли визитов начинаются исчезновения?..

– Нет-нет, вам ничего не угрожает, – поспешил успокоить Сергея Александровича Игорь, отвечая на не высказанный вопрос. – Вы высылки не заслуживаете, не беспокойтесь. У меня действительно есть для вас предложение. Простите, но я некоторое время наблюдал за вами и даже считал из ментала мотивы многих ваших поступков в прошлом.

– Ну и зачем же я вам понадобился? – с любопытством спросил старик.