Поступь потерянных душ I: Найдёныш

Сухо щёлкнул звуковой индикатор окончания боеприпаса. Вскочив, я тут же споткнулся, упал, прополз несколько метров на карачках и снова вскочил. Разодрав икру о торчащую арматуру, я взлетел на гору битого камня, завалился набок на её вершине и заменил магазин.

Как я всё это проделал, да ещё и остался жив, для меня осталось загадкой. Когда автомат снова был готов к стрельбе, и мушка прицела была наведена на беснующуюся внизу тушу, которая и не думала за мной гнаться, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Проклятый биоблок тем временем неожиданно забарахлил и засыпал периферию зрения сообщениями о выбросе адреналина, отключении противотравмирующих блоков и прочей херне.

Снова утопить спусковой крючок я не успел. Что-то дёрнуло меня за одежду на загривке, утаскивая на противоположный склон мусорной кучи. Заорав от ужаса, я попытался ткнуть себе за спину стволом автомата, но чужие руки перехватили кисти. Появилось лицо Деда, который прошипел:

– Тихо, лядь! Свои!

Увидеть в текущей ситуации старателя, было сродни встрече со своим ангелом-хранителем. Дед тем временем долбанул ладонью по моему автомату, чётким движением сбивая предохранитель в режим блокировки огня, и поволок меня по склону, не обращая внимания на острые камни и другие неровности.

– Быстрее! Быстрее!

Не знаю, зачем он повторял это слово, тем более что я никак не способствовал нашему передвижению, уволакиваемый за шкирку вниз. Уже скатившись в углубление между завалов бетона, битого камня и ржавого металла, весь изодранный и потерявший сумки, я был буквально закинут в узкую дыру, ведущую куда-то под землю.

Свалившись в её тёмный зев и попутно едва не сломав пальцы, я застонал, пережидая последствия жёсткого приземления и сплёвывая перемешанную с грязью и песком кровь, сочащуюся из разбитых губ. Но на этом мои злоключения не закончились. Спрыгнувший следом Дед едва меня не зашиб, отбив всё тело прямо через пластину бронежилета, к моему великому счастью, распределившую удар по всей поверхности корпуса.

Перед своим прыжком он что-то сдвинул на поверхности, прикрывая лаз, и я пришёл в себя в кромешной тьме. Спас положение Скрепка. Вспыхнувший свет от налобного фонарика больно резанул по глазам, выхватив из тьмы ещё две фигуры – второго брата-близнеца и отряхивающегося старателя.

– Ещё кто-нибудь выжил? – спросил Волос не меня, а Деда.

Старатель отрицательно помотал головой. Включив свой фонарик, он присел на корточки рядом со мной.

– Не ранен?

– Не знаю. Вроде как нет.

– Слушай внимательно, Найд. Сейчас я вколю тебе противошоковое. У тебя перестанут трястись руки и ноги, тремор отступит, голова станет ясной.

Дед раскрыл плоскую коробочку полевой аптечки и, вынув оттуда маленький одноразовый инъектор, зубами разодрал упаковку:

– Шею давай. Вот так. Сейчас полегчает. Действие практически моментальное. Чувствуешь?

– Да, работает.

Средство и в самом деле работало. Буря эмоций утихла, словно приглушённая неосязаемым толстым одеялом, голова очистилась, и боль от десятков мелких царапин и ушибов ушла.

Дед помог мне встать, заставил включить фонарик и сунул в руки фильтрационную маску.

– Держи, трофейная. Не бог весть что, конечно, но, чтобы узкий заражённый участок проскочить, сойдёт.

Я без вопросов подвесил маску на шею, поближе к лицу, чтобы в любой момент её можно было применить по назначению, закрывая дыхательные пути.

Старатель повёл нас по улице низинного города. Приморьев, подобно всем современным городам, делился на три уровня. Верхний город был опутан высотными трассами магнитных дорог, по которым летали аэромобили. Они доставляли своих богатых владельцев в пентхаусы и скайхоллы, расположенные в верхнем сегменте зданий. Самые зажиточные, самые успешные, порой делающие деньги буквально из воздуха… Здесь жили владельцы вирт-кланов, топ-менеджеры корпораций, звёзды шоу-бизнеса и просто все-все-все, у кого от имперских кредитов лопались карманы.

Я не любил верхний город.

Самовлюблённые, мягкотелые, смотрящие на всех свысока и напыщенные глупцы – вот что я думал об этих богачах. Не все, конечно, были такими, но многие. Особенно брезговал я почему-то женщинами. Их вечно надутые биоклетками губы, задницы и груди вызывали у меня ассоциации с курицами-несушками. Хотя после катастрофы не любить стало нечего. Этот сегмент города пострадал больше всего и попросту перестал существовать.

Центральный уровень, сейчас разрушенный и заваленный обломками верхнего города, приютил в себе основную массу населения, и начинался он за десяток этажей от трасс и развязок. Ну а ниже… Ниже, подобно слоёному пирогу, был вмурован в землю низинный град, полный технических цехов, всевозможных складских ангаров и мусороперерабатывающих станций, соединённых между собой скоростным метро.

Здесь почти не жили. Весь низинный уровень был, по сути, прослойкой, перерабатывающей отходы двух верхних уровней и обеспечивающий работой, складами и дешёвыми арендными площадями мелких предпринимателей.

– Куда мы идём? – спросил я, повысив голос – поломанная гарнитура не оставляла выбора.