Поступь потерянных душ I: Найдёныш

Мой забег по проложенному маршруту напоминал побег зайца от лисы. И «лисой» в моём случае выступали заряды плазмы, вгрызающиеся в облако из пыли и дыма, в которое превратилось окружающее пространство.

Человек не мог стрелять из чего-то подобного – калибр снарядов был слишком уж крупным для обычного пехотинца. Заряды раздолбали дом, в котором мы притаились, вышвырнули меня наружу и уже здесь пытались достать, что называется, вслепую, без конца утюжа пространство всполохами огненных разрывов.

Несясь вперёд, постоянно наворачивая петли, спотыкаясь и молясь, каждый раз, когда воздух прорезала очередная вспышка, я благодарил судьбу за то, что противник, так же как и мы, был слеп в поднявшемся облаке пыли и не мог работать прицельно.

Отбив себе каждую клеточку тела, весь в копоти, едва не раздолбав о камни автомат, я вывалился к маркеру. Причём вывалился в прямом смысле слова. Дед поставил метку поспешно, на самом краю насыпи, ведущей к набережной, и, выскочив из дыма, отреагировать на такой сюрприз я не успел, скатившись вниз.

Тут меня уже ждал старатель. Зацепило Деда крепко, не спас даже энергетический щит. Вся левая рука от кончиков пальцев и до самого плеча была обожжена. Ткань не сгорела, но прикипела к коже, что было даже хуже, чем обычный ожог. Старатель распахнул встроенную защитную маску, из-за чего было видно его посиневшие губы и крупные градины пота, скатывающиеся по лицу.

– Я вытащу тебя, Дед! Ещё ранения есть? – я бросился к старателю, забив на собственные синяки и шишки. Но он свободной рукой остановил меня, при этом хрипло рассмеявшись.

– Поумерь пыл, мы в безопасности.

– В смысле?

– В прямом. Ты ещё слышишь стрельбу?

Над головой больше не было разрывов. Воздух не озаряли кроваво-красные вспышки, лишь трещал камень, да бурлила плазма, ещё не до конца растерявшая свою силу в местах попаданий.

– Не слышу… – я обратил своё внимание на трансляцию с дрона, но картину происходящего это не сильно прояснило. Сквозь дым и пыль были видны очертания руин, но деталей разобрать не удавалось.

– Что это зна…

– Десантный комплекс поддержки. Американский, – Дед закашлялся. – Валяется тут давно, его потихоньку засыпало разваливающееся здание через дорогу.

– Ничего не понимаю.

– А тебе и не нужно. Я – болван, вот и всё, – старатель попытался сесть. – Помоги.

Я помог ему сесть и снять шлем. Выглядел он плохо, но помирать явно не собирался. Только сейчас я заметил, как блестят его глаза, и насколько сузились зрачки. Валяющаяся под ногами упаковка из-под стимулятора расставила всё по своим местам. – Ты укололся?

– Так заметно? – Дед прикрыл глаза, но говорить не перестал. – Боль была очень сильной, на грани. Чуть сознание не потерял.

– Это ничего, Дед. Я тебя дотащу. Ты только соберись, скажи, как отсюда свалить.

– Свалить? – старатель явно «плыл», и дело было не в стимуляторе. Ему и в самом деле знатно досталось. – Эта дура, которая разнесла засыпавшие её обломки и атаковала нас, стоит тут с самой войны. Два года. За всё это время тут неоднократно проходили караваны из Башни в Агрокомплекс и обратно. И ни разу она даже не шевельнулась. Я слышал, как некоторые выказывали идею разобрать её по винтику, но система самоликвидации останавливала горячие головы. Да ты и сам увидишь, когда пыль немного осядет. Хотя если её маскировочный контур в порядке… то не увидишь.

– Кого её? Чёрт возьми, Дед! Я ни черта не понимаю!

– Американский десант орудовал здесь, на этой самой улице, – язык старателя заплетался, но он продолжал говорить. – Вместе с пехотой десантировали аналог танковой поддержки, роботизированный комплекс. Ему раздолбало ходовую, перекосило всего и оплавило. Он лежал тут два года, я сам-то уже напрочь забыл про эту груду металлолома, и надо же… ожил…

– А сейчас он что, снова сдох?

Дед приоткрыл глаза, устало глянул на меня и подытожил:

– Болван.

– В смысле?

– В коромысле. Я что тебе только что рассказывал? Не может он двигаться – там нижнего сегмента вообще нет, уничтожено всё. Не может нас достать, вот и прекратил стрельбу. Покажемся – снова атакует.

Я глянул на руку старателя и меня замутило.

– Выбираться-то как будем?

– Никак. Мы почитай в низменность скатились. Впереди река, по бокам и за спиной подъём, покажемся там, и амер тут же сожжёт нас. Даже костей не останется.

– А если через реку? Сейчас же уровень излучения там не настолько высок, как в первые месяцы после войны? Солнце вон как шпарит днём – всё очистить должно.

– Помоги, – Дед достал флягу, но открутить крышку самостоятельно у него не получалось. Я не пренебрёг его просьбой, несколько суетливо забрал флягу и напоил старателя. Какое-то время мы оба молчали, смотря на реку.

– Излучения там практически нет. Импульс последний раз фигачил три недели назад – всё уже очищено ультрафиолетом. Зато есть те, кто приспособился жить в этом аду, каждый месяц превращающемся в очаг остаточного излучения. А ещё – химия, которой в этой водице поболее, чем где бы то ни было.

– Значит, река – без вариантов?