Постышев

После выбора председателя конференции почтили память К. Маркса, юбилей смерти которого организация не смогла ознаменовать чем-либо торжественным, причем была сказана речь о значении К. Маркса для развития научного социализма и для объединения пролетариата всех стран.

Сделан был доклад о деят. ив. — возн. к-та, которая выразилась в поддержании связей с фабриками, так и в возобновлении их после двух провалов в январе, а также в поездках по округу в целях поддержания связей. Комитет приостановил работу типографии ввиду невозможных конспиративных условий.

Конференция постановила избрать комитет не в составе 13 человек, как было раньше, а в составе 9, что позволит ему более часто и конспиративно собираться.

На союзный съезд конференция выбрала только 6 делегатов вместо прежних 11, мотивируя это уменьшением числа членов иваново-вознесенской организации…

Конференция закрыта в 5 часов 45 минут утра 9 марта.

Конференция не могла обсудить сделанного доклада о кооперативном движении ввиду позднего времени и сильного утомления членов, пришедших прямо с работы».

Постышев был избран руководителем городского комитета партии. Но возглавлять организацию ему пришлось недолго.

Двадцать четвертого апреля полицмейстер Виноградов, торжествуя, доносил генерал-губернатору:

«…«Ермак» явился к арестному помещению 24 апреля в одиннадцать часов утра, где и был арестован (Постышев пришел на свидание к арестованному Калашникову. — Г. М.). При обыске обнаружено письмо к неизвестному лицу, в котором «Ермак» просит о высылке литературы для подготовки движения, чернила для гектографов, счет книжного магазина за подписью и под заглавием Иваново-Вознесенскому комитету РСДРП».

Через несколько дней Постышева отправили во Владимирскую тюрьму.

Владимирский губернатор срочно сообщил в министерство внутренних дел об аресте еще одного важного государственного преступника и приобщил его к делу «об Иваново-Вознесенском союзе РСДРП».

38 большевиков во главе с М. В. Фрунзе обвинялись по 1-й части 102-й статьи уголовного положения о наказаниях в содержании конспиративной квартиры, хранении оружия и боевых патронов, создании типографии, призыву к вооруженному восстанию, распространении нелегальной литературы.

Молодого революционера ожидала суровая кара — каторжные работы.

— Хотите прочувствовать меру мужества Михаила Васильевича Фрунзе, Постышева, Гусева, Сулкина и других революционеров-большевиков? Побывайте во Владимирской тюрьме, повстречайтесь с теми, кто был с ними в заключении, на каторжных работах, — посоветовал Ноздрин. — И вы сердцем поймете, что такое мужество революционера. Ведь в тюрьме немногие выдерживали. Были такие, что от своих убеждений не отказывались, но сворачивали на другой путь, уходили от борьбы к террору. Вместе с нами сидел хороший рабочий парень, был активистом социал-демократической организации, а как побыл в тюрьме, там попал под влияние эсеров, и они из него террориста сделали. Его потом к смертной казни за какое-то нападение приговорили. В тюрьме большевики продолжали свое дело воспитания людей, организации их. Годы заключения были своеобразной академией.

Несколько дней прошло после посещения «польского» корпуса Владимирской тюрьмы, но я не могу отделаться от мрачных картин, виденных в этом каменном застенке. Камеры — гробы из камня, цемента и железа. Людей давили стены, сжимали железные решетки, ограды.

Мне не удалось во Владимире разыскать тех революционеров, что были в тюрьме в одно время с Фрунзе, Гусевым, Постышевым и другими ивановцами. Калашников на партийной работе в Иркутске, другие — на Дальнем Востоке, в Казахстане.

Я уже собирался уехать из Владимира, но узнал, что приехал старый большевик Иван Андреевич Козлов. Он привлекался по делу орехово-зуевской организации, но был в «польском» корпусе одновременно с ивановскими большевиками.

Козлов собирает материалы для книги о подполье, каторге, ссылке.

Познакомился с Козловым. Бывший коломенский столяр стал видным партийным работником, был, между прочим, руководителем харьковской парторганизации в годы гражданской войны.

Его рассказы о Фрунзе, ивановцах, москвичах, заключенных во Владимире, интересны настолько, что они достойны большой книги.

Тюремщики напрасно силились убить дух большевиков-революционеров. Они продолжали свою деятельность с такой же энергией, как на воле; использовали заключение как паузу для общеобразовательной учебы, продумывания тактики борьбы. Они продолжали бороться. Ни камень, ни железо, ни толстые стены, ни строй штыков не могли их отторгнуть от рабочего класса Если на берегах Талки Фрунзе руководил политическим воспитанием тысяч людей, то здесь, в тюрьме, он стал признанным руководителем факультета партийных пропагандистов и массовиков.