Посвящение

Николай Иванович дал добро на продолжение эксперимента, хотя самому ему по целому ряду причин не верилось в эффективность нейроэнергетической работы такого рода. Но эффективность — второй вопрос. Бродов с искренним уважением отнёсся к самой инициативе своих молодых сотрудников. Молодцы, что ищут собственные способы внести вклад в общее дело, соответствующий их уникальным возможностям. Это — по-взрослому. С того-то и пошли рассуждения Николая Ивановича о детстве и взрослости, о возрасте взросления и о вредной лженауке педологии, способной любого сбить с толку в простом вопросе, требующем всего лишь здравого смысла и наблюдательности для своего решения.

Между прочим, парочку педологов Бродов взял в психологическую лабораторию. Освобождённые от шор бесплодной теории, те отлично включились в работу и уже создали ряд весьма перспективных методик…

Хотя за Волгой мы оказались сравнительно быстро, дальше, наоборот, ехали медленно, долго, не одну неделю. Эти недели в поезде запомнились мне самыми спокойными и, как ни парадоксально, счастливыми.

Мы подолгу застревали на каких-то неведомых мне узловых станциях. Состав расформировывали, наш вагон, отцепив, тащили на запасные пути, потом присоединяли к другому поезду — как правило, состоявшему большей частью из товарных вагонов. Менялась дорога, менялось направление движения, хотя общий вектор оставался прежним: юго-восток.

На разъездах мы пережидали, пока навстречу, на запад, на фронт, шли составы с военными, с самой разнообразной техникой, боеприпасами, горючим.

У военных во время остановок было много дел: загрузить дрова, раздобыть воды, найти относительно свежие газеты, хотя бы боевые листки местных частей, пополнить запасы продовольствия. Но всему женскому составу группы отходить дальше трёх шагов от вагона категорически запрещалось: поезд может тронуться неожиданно, в любой момент, не догонишь, не заскочишь, отстанешь, потеряешься. Тщетно Сима возмущалась: «Я спортсменка! Я догоню и зацеплюсь!» Тщетно Женька дулась: «Да я за три минуты всегда знаю, что сейчас тронемся!» Товарищ Бродов оставался непреклонен: от вагона не отходить!

Иной раз рядом стояли санитарные поезда. Тогда Лида с Женей бросали все дела и работали — ровно столько, сколько поезд оставался рядом, и ещё немного после того, как разъезжались. Работали спокойно, но потом — когда связь прерывалась — девчонки плакали, особенно если успевали не много. Девчонки, когда видели санитарный, из вагона-то не выходили, чтобы не отвлекаться.

Сима с Катей мечтали напроситься помогать на процедурах, перевязках, пока стоим. Но запрет отходить от вагона никто не отменял. Так что сестрички наши ещё хуже маялись. Вот. И поглядывали мы с ними в окно, и замечали, как ходячие раненые собираются, большей частью, поближе к нашему эшелону да к нашему вагону. Значит, бойцы чувствовали целебную энергетику.

Женя и Лида не давали нашим медсёстрам совсем уж заскучать, часто спрашивали: я вот то-то и то-то вижу — что это значит, как тут помочь? Сима и Катя их с удовольствием консультировали. А я, отодвинув на время в сторону бессмысленный в тех обстоятельствах запрет, разговаривала с умирающими и умершими. Это не страшно. Когда ты чувствуешь, что человеку легко стало уйти, то и у тебя на душе становится легче, а в пространстве — светлее. Такая помощь не всем требовалась: многие бойцы уходили, как… сложно выразить… не уверена, можно ли сравнить со святыми, но — так, будто душа от всего очистилась. Мне иногда представлялось, что эти чистые собираются там, над нами, в небесное воинство.

Подготовка, которая до и после шла в бешеном темпе, замедлилась из-за отсутствия преподавателей. Все вместе — даже командиры технической службы — мы продолжали заниматься немецким под общим руководством товарища Бродова. Игорь, который читал и писал по-немецки уже свободно и говорил хорошо, отлично заменял преподавателя. Николай Иванович редко вмешивался, но порой без этого было не обойтись, и выяснилось, что он великолепно переводит.

Спецпредметами Игорь занимался сам по отдельной программе, много читал, сутками сидел над астрологическими схемами, перебирал костяшки рун и делал подробные записи. Мы же втроём: Лида, Женя и я — продолжали отрабатывать точность передачи и считывания информации. Сима с Катей в это время сидели над учебниками: готовились сдавать экзамены за очередной курс: они получили разрешение в виде исключения сдать теоретические дисциплины экстерном, а практики отработать, когда представится возможность.

Остальное целиком и полностью зависело от инициативы каждого.

Мне нравилось вслушиваться в настроения и чувства людей, угадывать мысли. Так во время застолья притихнешь, прислушаешься к кому-то конкретно и сама с собой играешь: сейчас протянет руку за солью, сейчас спросит, заговорит о том-то, на эту шутку обидится, сейчас погружён в себя, расстроен, просидит весь вечер молча и рано уйдёт. Ещё угадывала, кто войдёт в комнату или прошагает мимо — курить в тамбуре.