Посвящения, или Записки о нашем времени

Самолёты падают, поезда сходят с рельсов, автобусы валятся с мостов или съезжают в кюветы, шахтеры гибнут под завалами или травятся метаном. Всё крушится, крушится, крушится, как пелось в одной небезызвестной песне. Это же кошмар! Так ведь и действительно можно подумать о том, что конец света наступает. И наступает нам на пятки и пытается прорваться вперёд. Вырваться из-за наших спин и повернуться к нам лицом. Но делать это ему ещё рано. Я ещё вдоволь не пожил, вдосталь не поспал, всладость не поел, вразухабистость не повеселился. Я ещё, если хотите знать (а даже если и не хотите, то всё равно скажу), слишком молод. Я ещё не прожил первую сотню лет из тех пятнадцати, которые для всего этого наметил.

А всё средства массовой информации! Или, как я их называю, средства массовой дезинформации.

Как хорошо было в эпоху радио и даже в эпоху черно-белых телевизоров. Слышали и видели только хорошее. Чу! кто-то подхватил стахановский почин. Ах! пятилетку в три года. Вжих! наши в очередной раз полетели в космос, чем окончательно заткнули американцев за пояс. Вот ведь было время! И постоянно находились достижения, о которых говорили и говорили. Да и сейчас о них не стыдно вспомнить.

Ну да, тогда умалчивали о катастрофах, о всевозможных происшествиях и о всяких неприятных сторонах жизни человеческой. Это, конечно же, было не совсем правильно. Но ведь жизнь казалась светлой, чистой и какой-то манящей. Жить, знаете ли, хотелось. И ведь жилось! Были перегибы на местах, не спорю, но всё было отнюдь не так уж и плохо. И зря ту пору сейчас изображают в чёрных тонах.

А в Москве было всё!

Я согласен, что если кто-то вдруг ехал в столицу нашей незабвенной Родины, то ему поручали столько всего накупить, что обычному человеку столько и не поднять. Я сам впервые в жизни увидел продавца апельсинами без прилегаемой к ним (то бишь к продавцу и апельсинам) многометровой очереди не где-нибудь, а именно в Москве. Именно там я впервые в жизни увидел лежащую! на прилавке колбасу. И что меня более всего поразило, её я наблюдал в количестве, более чем превышающем один-единственный сорт. И ведь никакого намёка на очередь. Ну, как после этого не возгордиться своей страной, а столицей тем паче. Что правда – то правда. Я сам считал, что очередь в магазине – это что-то от него неотделимое, что если она протянулась менее чем на десять метров, то это вовсе не очередь, а так себе – ерунда на постном масле. Отсутствие очереди однозначно говорило, что ничего стоящего здесь не продают и в ближайшее время не собираются.

Два часа простоять в очереди за хлебом было не таким уж редким занятием. А что делать? Кушать-то хочется!

А талоны? Вы ещё помните талоны? Так вот, прежде, чем ругать нынешнюю жизнь, вспоминайте их почаще. Поможет примириться со своим современным бытием. Абсолютно всё было по талонам! Сахар, мука, макаронные изделия, колбаса, масло… Молоко давали по полтора литра в одни руки, хотя подразумевалось, что на рыло. Но ведь чтобы затариться на талоны, надо было выстоять оф-фигенительную очередь.

Я не хочу возврата тех времён. Пусть я по денежным соображениям сейчас не могу, может быть, купить всё, что хочется. Но потенциально-то я могу это сделать. И регулярно балую себя разными лакомствами, пусть и экономя на необходимых продуктах. Ничто человеческое мне не чуждо. Люблю я есть шоколадную пасту столовыми ложками и наварачивать за вечер банку сгущёнки. Как захочу и если деньги есть, то запросто могу купить. А раньше разве я мог это сделать? Ответственно заявляю: нет!

А вы помните столы заказов? Ну, это такие забегаловки, в которых отоваривали наиболее дефицитными продуктами ветеранов войны и труда. И простой люд мог отовариться, простояв всего ничего пару-тройку часов, при условии, что хватит продукта. Там давали крупы, масло, ту же сгущёнку. В общем всё, чего не было в магазинах. Короче говоря, я частенько стаивал в этих очередях. Но кровью добытая пресловутая банка сгущённого молока откладывалась на праздники, чтобы испечь торт. С маслом обращались, как немцы. То есть хлеб и масло нарезались и укладывались таким образом, что через них месяц просвечивал.

Разве это была жизнь, я вас спрашиваю? Нет! Существование и чистой воды прозябание!