Посылка для капитана

Женька не понимал, какое сейчас время суток, который час, и вообще, жив ли он? Судя по боли, которая лишь слегка утихла, получалось, что живой. Пока живой. И лишь одна мысль в воспаленном мозгу: кто такие эти двое, откуда узнали про деда и его тайну?

Когда Женька в очередной раз чуть приоткрыл глаза, не понимая, зачем он это делает, не все ли равно ему теперь, в комнате никого не было.

Неужели ушли? Что говорил старый сиплый урка парню в кожаном жилете?

А если они нашли лаз, а в нем тележку с железным ящиком?

А если не нашли и, вряд ли, найдут?

Про тайник никто кроме деда не знал, а если и знал один человек, то его расстреляли в сорок пятом. Всех расстреляли, кого на этой хате повязали. Всех изменников, дезертиров, предателей.

Стоп! Парень сказал, что разговаривал по поводу тележки с какой-то теткой, и, как раз, пришел только что откуда то.

Значит, это поселок! Значит, я где-то рядом с домом деда, и эти бандюки постоянно отлучаются, чтобы найти то, что они хотят найти.

Женьке показалось, что он спит, и рассуждает сам с собою во сне, или говорит с кем-то, поэтому не удивился, когда почувствовал, как чья-то маленькая, прохладная ладонь легла ему на лоб.

Женька понял, что это уже не сон, это наяву, и окончательно проснулся, или, правильнее сказать, пришел в себя, и опять с трудом, но с любопытством приоткрыл заплывшие глаза.

Он увидел, как кто-то чуть слышно развернулся и быстро вышел в дверь.

Замок не щелкнул, ключи не звякнули, и дверь осталась открытой, в этом Женька был уверен, как и в том ночном сквозняке, который сразу просочился в комнату откуда-то с улицы.

Забыв про боль, Женька поднялся с тюфяка и вышел через слегка прикрытую дверь в длинный темный коридор.

Глава 11

Было уже за полночь, когда Анастасия, Валя и Роман Кречет вышли из больницы.

Жизнь мальчика уже была вне опасности. Роман поговорил с хирургом, делавшим операцию – молодым, улыбчивым парнем в зеленом халате, бахилах, и с какой-то легкомысленной шапочкой на голове, испещренной мелкими узорами, присмотревшись в замысловатый рисунок которых можно было углядеть череп с костями.

– Это мой талисман, – смутился веснушчатый эскулап. – Головной убор пирата! Не беспокойтесь, её постоянно стерилизуют, но все операции я делаю только в ней.

Валя хотела поинтересоваться, что же произошло когда-то, что наделило эту шапочку магической силой, но увидев, как глаза доктора на какое-то мгновение заволокло влажной пеленой, постеснялась задавать вопросы.

Хирург сказал, что мальчик вел себя молодцом, мужественно, совсем не боялся крови и склонившихся над ним серьезных людей в белых масках в пол-лица.

Вале хотелось расспрашивать врача еще и еще о том, как шла операция, какую работу выполняли при этом медсестры, и самое главное – пришлось ли делать мальчику переливание крови?

– А как же? Кровопотеря у парня была большой, поэтому, если бы не ваши умелые действия, – он устало посмотрел на Валю, – результат не был бы таким хорошим.

Хирург, действительно, устал. Ведь дело уже шло к ночи, и вполне возможно, что за сегодняшний день ему пришлось делать не одну операцию.

– Товарищи, часы приема больных уже давно закончены, – донесся тихий, но достаточно выразительный шепот, которого наша троица просто не могла не услышать. А ведь действительно, было уже очень поздно, и в палатах давным-давно спали.

По коридору, подслеповато щурясь сквозь толстые линзы очков в тяжелой черной оправе, шел заведующий отделением.

– А-а-а, вы родители того мальчика?

Строгие складки на лице разгладились, придав ему выражение домашней успокоенности, но, в то же время, в сочетании с настороженностью.

– Всё будет хорошо. Идите домой, в реанимацию я вас, все равно не пущу. Идите с богом, а завтра утром придете, и вас пропустят, я распоряжусь.

– Спасибо, Марк Борисович! И за Димку моего, и за меня еще раз спасибо вам огромное.

Заведующий отделением задрал подбородок, приблизил очки почти к носу Романа и пристально вгляделся.