Посылка для капитана

– Это они твоего парня спасли, а точнее – девчонка вот эта, хороший врач из неё получится.

Анастасия чуть напряглась, когда Кречет поднялся с топчана во весь свой рост, ей даже показалось, что он стал еще здоровей.

Охранник супермаркета медленно подошел к Валентине и опустился перед ней на колени.

Глава 10

Когда изредка возвращалось сознание, то сразу начинала дико болеть голова, просто раскалывалась на части от тупой, однообразной боли, изматывающей душу, поэтому очередной провал в темноту беспамятства Женька воспринимал как благо. Опять же, туда в темноту уходила боль стянутых наручниками запястьев.

Вспомнить что-либо, сообразить, где он находится, как попал в это помещение, где было тихо и достаточно тепло, Женька не мог, мозг категорически отказывался напрягать хотя бы одну извилину, такая дикая была боль.

Казалось, в помещении не было окон, либо они были закрыты плотными ставнями, потому, что, периодически открывая глаза, он видел один и тот же рисунок на ковре, освещенный ночником, висевшим на противоположной стене, а какое время суток сейчас было, и было ли оно вообще это время, существовало ли оно теперь в его жизни, Женька знать не мог.

Он лежал на сухом тюфяке, набитом старой соломой, источавшей сухую пыль, от которой першило в горле и хотелось чихнуть, но Женька боялся это делать потому, что знал – тогда к нему сразу же придут.

И вообще, всё было немного загадочно и чуточку страшно.

Хотя, почему немного?

Женька давно знал, что за ним следят, даже видел пару раз своих топтунов, да те особо и не таились. Им надо было знать, куда пойдет их подопечный, с кем встретится, с кем поговорит, кого еще надо будет внести в список для дальнейшей слежки. Топтуны работали грубо, но основательно, было ясно – дело достаточно серьезное, а раз так, то мелочей тут быть не может, потому, что из мелочей всё и складывается. Поэтому загадок для Женьки уже, можно сказать, не существовало, а было лишь немного страшно.

Успокаивало одно. Он, наконец-то, нашел этот контейнер и даже успел спрятать его в надежное место, хотя пришлось здорово помучиться.

Контейнер был небольшой, но очень тяжелый. Две ночи Женька, беспрестанно нырял, кантуя его по дну залива к берегу, поднимать на борт лодки не хотел, да и не смог бы он сделать это в одиночку, поэтому действовал скрытно, под покровом ночи, такие уж высокие ставки были в игре, да и дед, опять же, незадолго до смерти просил его об осторожности.

Дед успел и тайник Женьке показать, и как хитроумные замки действуют объяснил.

Тайный схрон находился не под самим домом, иначе можно было через доски пола простучать, а далеко в стороне, недалеко от силосной ямы, лаз же в схрон начинался вообще на противоположной, дальней стороне огорода.

История тайника была примечательная.

Незадолго до конца войны нашим контрразведчикам удалось напасть на след банды из числа дезертиров, предателей, пособников фашистов, которые отсиживались в этом убежище на окраине рыбацкого поселка. Дед знал об этом укрытии, давно приметил место в прибрежных камнях, куда можно было незаметно, и относительно безопасно подплыть на лодке, потому, что контейнер лежал в ста метрах от берега и ждал своего часа.

Колеса дедовой садовой тележки сильно вязли в песке под тяжестью находки. Женька, несмотря на ночную прохладу, обливался потом, но, все-таки, вкатил поклажу на высокий берег, откуда удобнее всего, быстро и незаметно можно было добраться до схрона, где он и спланировал спрятать загадочный груз

К рассвету работа была закончена.

Женька вкатил тележку поглубже в лаз, катить до самого тайника уже не было сил, вернул на прежнее место замаскированный кусками дерна люк и пошел в дом. Бросил в стирку грязную, пропотевшую рубашку, наскоро умылся и упал на неразобранный диван. И лишь засыпая, вспомнил, что втаскивая ящик в тележку, забыл сунуть туда маску и ласты, которые остались лежать на берегу.

Сознание снова вернулось.

Словно вынырнув с глубины, Женька глубоко вздохнул. Сенная труха попала в нос, и он громко чихнул.

Почти сразу же в дверном замке провернулся ключ, и кто-то тяжело протиснулся в комнату.

Женька закрыл глаза, притворившись, будто до сих пор без сознания.

Вошедший подошел совсем близко, было слышно его тяжелое дыхание.

– Ну, давай, очухивайся скорей, у нас времени мало, – мужской голос был низким, прокуренным, и сиплым, обладателю такого голоса можно было дать и сорок лет, и шестьдесят, и даже больше, потому, что так могли говорить только очень хорошо тертые жизнью суровые мужики.

Говоривший стоял у Женьки в головах, поэтому он не мог видеть его лица, да и темновато было.

Но тут щелкнул выключатель, по глазам ударил свет, Женька зажмурился.

Совсем рядом стукнули ножки стула, придвинутого к Женьке, а затем и сам стул застонал под тяжестью грузного тела.

– Наручники снять?

Коротко стриженый ежик седых до стиральной белизны волос, хрящеватый, неоднократно перебитый в драках нос, коротко прижатые уши, и маленькие, колючие глаза.