Потаенная девушка

Солнце поднималось в небе, последовательно озаряя своими лучами песчаное дно, утыканное огромными развалинами: обелиски, воздвигнутые в честь давно забытых побед Американской империи, указывали вверх к далекой поверхности моря, подобно старинным ракетам; башни из стекла и бетона, когда-то служившие домом сотням тысяч человек, возвышались словно подводные горы, их бесчисленные окна и двери превратились в безмолвные пустые пещеры, в которые заплывали стайки ярких разноцветных рыб, похожих на тропических птиц; между зданиями плавно покачивались леса гигантских водорослей, разросшиеся в глубоких ущельях, бывших когда-то проспектами и авеню, заполненными потоками машин, этих клеток печени, некогда наполнявших мегаполис жизнью.

И самым поразительным были кораллы всех цветов радуги, облепившие все поверхности этого города-рифа: темно-бордовые, светло-оранжевые, жемчужно-белые, яркие кроваво-красные…

До начала Второй войны наводнений ученые мужи Европы и Америки считали, что кораллы обречены. Повышающиеся температура и кислотность моря, стремительный рост популяций водорослей, загрязнение воды солями ртути, мышьяка, свинца и других тяжелых металлов, бесконтрольное насыщение береговой линии машинами смерти, с помощью которых развитые страны пытались защититься от волн беженцев из регионов, ставших непригодными для жизни, – казалось, все это предвещало гибель хрупких морских животных и их симбиотов, осуществляющих фотосинтез.

Обесцветится ли океан, превратившись в черно-белую фотографию, безмолвное свидетельство нашей глупости?

Однако кораллы выжили и адаптировались. Они переместились на север и на юг в более высокие широты, приспособились к неблагоприятным условиям окружающей среды и – совершенно неожиданно – выработали новые симбиотические отношения с искусственными нановодорослями, выведенными человеком для добычи полезных ископаемых с морского дна. Лично я считаю, что Массачусетское море ни на йоту не уступает хваленому Большому барьерному рифу или легендарным давно умершим кораллам Карибского моря.

– Такие краски… – пробормотал я.

– Самое красивое место – Гарвард, – сказала Аса.

Мы приблизились к знаменитому университету в Кембридже с юга, над лесом водорослей, выросшем на том месте, где когда-то протекала река Чарльз. Но там дорогу нам преградила громада круизного лайнера, качающегося на волнах. Аса остановила плот, и я выбрался наверх, чтобы выглянуть из прозрачного купола. Туристы, надев плавники и искусственные жабры, прыгали с борта корабля в воду подобно русалкам, возвращающимся домой. Кожа у них на время стала смуглой, чтобы выдержать палящее ноябрьское солнце.

– Библиотека Уайденера[79] – популярная туристическая достопримечательность, – объяснила Аса.

Я спустился вниз, и Аса погрузила плот под воду, чтобы поднырнуть под лайнером. Плавучее жилище было специально приспособлено для того, чтобы опускаться на глубину: это помогало беженцам в прибрежных плавающих городах пережидать тайфуны и ураганы, а также спасаться от смертельной тропической жары.

Мы медленно спустились к коралловому рифу, выросшему вокруг разрушенного остова того, что когда-то было самой большой университетской библиотекой в мире. Вокруг нас в полосках пробивающегося сквозь толщу воды солнечного света кружили стайки рыбешек яркой раскраски и грациозно плавали туристы, выпуская из искусственных жабр струйки пузырьков воздуха.