Потаенные конституции России

Князь Сергей Николаевич Урусов (1816–1883) был придворным высокого ранга. По давно заведенной традиции князья Урусовы всегда были близки к трону. Действительный статский советник, камергер, статс-секретарь, с 1865 г. – государственный секретарь, с 1867 по 1881 г. он возглавлял 2-е Отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, которое ведало подготовкой законодательства. Князь Урусов принимал активное участие и в Главном цензурном комитете. Кроме того, он был членом Московского губернского комитета по крестьянским делам и хорошо ориентировался в настроениях московского дворянства. Но Урусов никогда бы не решился на самостоятельную постановку вопроса о дворянском или земском представительстве не только потому, что не смел возражать своему высокопоставленному патрону, но и потому, что занимал пост товарища обер-прокурора Святейшего Синода. Он долго ведал духовными учебными заведениями, но это вовсе не делало его решительным в делах реформирования, которые предстояли России.

Великий князь Константин Николаевич слепо доверял ему и поручил именно Урусову подготовить собственный проект о представительстве дворян в Государственном Совете. В дальнейшем князь Урусов приобрел имидж специалиста по конституционному вопросу и уже не случайно принимал участие в составлении Конституции Болгарии в 1878 г.

При составлении проекта вел. кн. Константина Николаевича не обошлось без помощи и поддержки уже опытного Петра Александровича Валуева. Как свидетельствует сам Валуев в своем «Дневнике», «великий князь замышляет о приведении в исполнение моей идеи» (Т. 2. С. 113–114). Но принципиальное различие этих двух проектов заключалось в том, что великий князь не решался сразу же создать вторую палату при Государственном Совете с представителями от земств и городов, а предполагал довольствоваться так называемыми «Подготовительными комиссиями» – дворянской и земской, которые бы выбирали выборщиков в палату Государственного Совета.

Константин Николаевич намеревался привлечь Валуева к редактуре своего проекта, и Валуев не возражал.

4 апреля 1866 г. у Летнего сада в Петербурге ишутинец Дмитрий Каракозов стрелял в императора Александра II. В этот же день, за несколько минут до выстрела, великий князь Константин Николаевич, князь Урусов и граф Валуев приступили к обсуждению проекта правительственной записки о допущении земских и дворянских представителей для участия в Государственном Совете. Выстрел Каракозова, несомненно, повлиял на ход дела. Великий князь не хотел, чтобы появление его проекта выглядело как «вынужденная уступка». Кроме того, хлынули верноподданнические адреса по поводу «чудесного спасения» венценосного самодержца. Урусов советовал повременить с проектом, но великий князь настаивал на необходимости выбора момента для обнародования своего проекта.

Суть проекта Константина Николаевича заключалась в «допущении местных деятелей в особые приуготовительные комиссии, которые, в свою очередь, из своего состава со временем могли бы выдвинуть депутатов в нижнюю палату Государственного Совета.

Взгляды Константина Николаевича оставались далеко позади тоже ограниченных воззрений Валуева в его собственном «Проекте». Переписка Урусова с Валуевым показывает, сколько темных мест было обнаружено в проекте великого князя. Было неясно, каков круг вопросов этих комиссий – это лишь экономические и хозяйственные проблемы? В комиссии войдут только представители земств или дворянства тоже? Наконец, какой предлагается порядок работы комиссий – постоянный или сессионный? На все эти вопросы проект великого князя не давал определенного ответа. Валуев, познакомившись с этим проектом, писал в «Дневнике»: «Взгляд Урусова хорош, но робок!»

Валуев оставался верным слугой самодержавия, но он предусматривал опасность сохранения незыблемости абсолютного монархического строя в настоящих условиях нарастающего революционного кризиса. «Я думаю, – писал он, – что интересы самодержавного монарха, его династии и всего государства в настоящее время требуют, чтобы вопрос о допущении известной доли представительных элементов в центры управления был разрешен утвердительно, но с большой осмотрительностью и в самой ограниченной по возможности форме. Вести борьбу на почве общего начала невыгодно. На почве форм и размеров она представляет более удобств и обещает более успеха». И далее: «Опасно ничего не делать, но еще опаснее сделать слишком мало». Поэтому Валуев расценивал проект великого князя как неудовлетворительный.

Как и великий князь Константин Николаевич, Валуев понимал необходимость создания представительных учреждений, считая их открытие обязательным. Но ограничиться лишь созданием «приуготовительных комиссий» значило свести на нет всю компетенцию выборных депутатов, что лишило бы смысла всю идею представительства, не разрядив общественного напряжения.