Потаённые страницы истории западной философии

1) требуется определить состав и общественный характер, норму общественного экстаза в данное время;

2) исследовать переход нормы экстаза в одну эпоху к норме экстаза в другую эпоху;

3) связать переход от одной нормы экстаза к другой с развитием цивилизации.

«… Только на этой психологической почве и возможно, как я думаю, – полагает Д.Н. Овсянико-Куликовский, – построить широкую и плодотворную формулу прогресса… Нормальный экстаз у детей и у так называемых дикарей займет видное место в этого рода исследованиях» [Овсянико-Куликовский, 1883, с. 229].

Дальнейшую программу развития концепции экстаза Д.Н. Овсянико-Куликовский связывал с классификацией экстатических состояний. Прежде всего, он разделил все экстатические состояния человека на два вида: обычные и острые. При этом предполагается, что вне экстатического состояния человек – как человек – не бывает, то есть он бывает либо в обычном экстатическом состоянии, либо в «остром»: «Наблюдая современного человека, как существо общественное,.. мы легко подметим, что его внутренне бытие слагается из… различных экстатических духо-настроений. В самой природе общественности лежит источник душевных подъемов» [Овсянико-Куликовский, 1883, с. 229].

Последнее обстоятельство необходимо рассматривать в связи с языком. Язык, общество и «дух народа» в своей взаимосвязи и образуют, следуя В. Гумбольдту, природу общественности. Учитывая сформулированное ранее положение Д.Н. Овсянико-Куликовского о том, что «в природе языка таятся элементы культурно-психологического фактора, называемого экстазом», можно придти к выводу, что всякий говорящий человек – вслух, «про себя», шепотом, – уже экстатичен. Быть в языке, – значит быть в экстатическом состоянии, которое Овсянико-Куликовский интерпретирует как «обычное», «нормальное».

В своем реальном бытии человек подвержен действию многих экстатических факторов, кроме языка и речи. «Человек как существо общественное, состоит… под перекрестным огнем психических воздействий… эти воздействия производят… различные виды и сорта экстаза. Этот экстаз – во всевозможных видах, с бесконечными вариациями силы, интенсивности и характера, – широким потоком разливается в сфере общественности, составляя ту стихию ее, в которой человеку привольно дышать и вращаться» [Овсянико-Куликовский, 1883, с. 229].

От обыденных экстатических состояний Д.Н.Овсянико-Куликовский отличает «острые», которым он уделяет особенное внимание. «В основе последних, – пишет он, – лежит психика ритма и действие возбуждающих начал, – частью искусственных. К отделу острых проявлений экстаза мы отнесем экстаз религиозно-мистический, а так же те виды экстатических состояний, которые производятся танцами, музыкой, опьяняющими напитками, опиумом и т.п. Роль и границы этих проявлений экстаза крайне разнообразны, они видоизменяются по ступеням общественного развития, по национальностям, по сословиям, по уровням образованности и т.д.» [Овсянико-Куликовский, 1883, с. 230].

Намечая программу социологического исследования норм общественной экстатичности: по сословиям, по национальностям, по образованию и т.п., – Овсянико-Куликовский не оставляет почву теоретического рассмотрения вопроса: «При всем разнообразии…в этой сфере, не трудно подметить одну общую черту, которая проходит через всю историю острого экстаза. Это именно – его абсолютная необходимость <…>Такое общество – без религии, без искусства, без поэзии – не могло бы жить, не прибегая к суррогатам, например, к пьянству. Без острых экстатических воздействий человек не может держаться на уровне нормальной возбужденности, потребной для его душевного равновесия» [Овсянико-Куликовский, 1883, с. 230].

Идея об абсолютной необходимости острого экстаза для поддержания нормального уровня как психики человека, так и состояния общественности (общительности, общежития) приводит Д.Н. Овсянико-Куликовского к определенному взгляду на начало антропогенеза: «Если в настоящее время нервные чада цивилизации нуждаются в сильных возбуждающих стимулах, чтобы не одеревенеть и удержаться на уровне нормальной возбужденности, то тем более необходим был острый экстаз в эпоху, когда… нормальный уровень возбужденности еще не был установлен. Теперь дело идет о том, чтобы не опуститься ниже этого уровня, тогда дело шло о том, чтобы до него возвыситься… С развитием культуры мы наблюдаем постепенное упрощение острого экстаза…и превращение его из религиозного в светский» [Овсянико-Куликовский, 1883, с. 230–231].

Оценивая роль экстатического фактора в истории, Д.Н. Овсянико-Куликовский писал: «Если впервые дремлющая психея человека была пробуждена открытием огня (речь идет о культовом огне вместе с культом опьяняющих напитков – В.К.), то это пробуждение доведено до конца мистикою, которой острое, возбуждающее действие окончательно вырвало человека из животного прозябания и вывело его на широкий простор всемирно-исторического развития» [Овсянико-Куликовский, 1883, с. 25].