Потаенный дворец

В напряженной тишине вдруг послышалось пение маленькой Виктории. Малышка лежала на кровати в комнате, где они поселились вместе с Элизой. Элен обычно спала на диване, поближе к постели матери.

В тишине комнаты Клодетты звенел детский голосок, запинаясь, но четко выговаривая слова песенки:

Alouette, gentile alouette,
Alouette, je te plumerai[13]

.

Эту французскую песенку про жаворонка знали все. Клодетта, выглядевшая спящей или потерявшей сознание, открыла глаза. Флоранс показалось, что мать даже пропела пару нот и улыбнулась. Затем дыхание Клодетты участилось, лицевые мышцы ослабли. Она побледнела еще сильнее, перестав быть похожей на себя… Вот и все. Клодетта покинула этот мир. Невидимая ниточка, связывавшая ее с жизнью, оборвалась. Мгновение назад жизнь еще присутствовала в изможденном теле, а уже в следующее мгновение ушла.

Элен прощупала пульс Клодетты и перекрестилась.

Флоранс шумно вздохнула, но сдержала слезы.

Элиза, стоявшая у окна, дальше всех от материнской постели, подошла, скрестила руки Клодетты на груди и поцеловала покойную в лоб.

Элен села на диван, обхватив руками голову. Флоранс хотелось сесть рядом и утешить сестру, но Розали ее опередила, обняв заплакавшую Элен. Обе рыдали так душераздирающе, что Флоранс и Элиза, не сговариваясь, вышли из комнаты. Виктория звала мать, говоря, что ей надоело лежать. Сестры вынули малышку из кровати, напоили теплым молоком, после чего одели потеплее и увели из скорбного дома на прогулку по склону холма.

Они надвинули шапки на самый лоб, застегнули пальто на все пуговицы, обмотались шарфами и надели теплые сапоги. И все равно на улице было ужасающе холодно. Флоранс не знала, от чего у нее мокрые глаза: от ледяного ветра или от слез по умершей матери.

– Mama-a-an… – захныкала Виктория. – J’ai froid[14].

– Знаю, дорогая. Нам тоже холодно. А давай побегаем, чтобы согреться? Ну-ка, кто быстрее добежит до вершины холма?

– Oui[15].

И они побежали, держа малышку за руки.

Последующие дни были заняты обыденными делами. Получив от врача свидетельство о смерти Клодетты, Элиза позвонила в похоронное бюро, и их сотрудник приехал в тот же день. Она же договаривалась со священником. Чувствовалось, что Элен выбилась из сил. Вся имевшаяся у нее энергия ушла на то, чтобы скрасить последние недели жизни матери. Когда они жили во Франции, жесткий порядок, заведенный старшей сестрой, сплачивал их. В Англии ее хватило только на Клодетту. Покупки, приготовление еды, мытье посуды и уборка легли на плечи Флоранс. Все это было ей привычно, но она не знала, как вести себя с Элен. Это напоминало хождение по тонкому льду. Элиза пригласила священника, договорилась о цветах и с помощью Флоранс составила порядок службы. Обе сестры играли с Викторией, кормили малышку и старались создать ей относительно счастливое времяпрепровождение в доме, полном печали и раскаяния. Джек бóльшую часть времени проводил в отеле, составляя компанию сокрушенной Розали.

Весть о смерти Клодетты разнеслась по деревне. Жители приносили карточки с выражением соболезнования и букеты зимних цветов из своих садов. Кто-то принес кексы и печенье. Иные предлагали помощь.

– Во время войны ваша мама много помогала фронту, – сказала одна старуха, принесшая имбирный кекс. – Мы все тогда участвовали в работе «Женского института».

– Я очень рада узнать об этом, – ответила Флоранс. – Спасибо за добрые слова и за угощение.

В день похорон было по-прежнему морозно, но на пронзительно-синем небе ярко светило солнце. В церкви собрались едва ли не все жители деревни. Поминки проводили в здании деревенской ратуши, поскольку домик Клодетты не мог вместить пришедших. В конце, когда люди начали расходиться, а Джек повел Викторию на качели, Элиза отозвала Флоранс в сторону.

– Ты знала, что Клодетта была здесь известной личностью? – спросила Элиза.

– Я знала, что она занималась помощью фронту. Должно быть, это сплотило жителей деревни. Такие дела объединяют.

– К тому же они не находились под оккупацией бошей.

– Да. Положение англичан сильно отличалось. Здесь все находились на одной стороне, чего не скажешь про Францию.

– Ты сумела поговорить с Элен? – поинтересовалась Элиза.

– По-моему, она не хочет со мной говорить.

– Я тоже это чувствую. Но когда все закончится, а это почти закончилось, у вас с ней не останется причин оттягивать разговор.

К сестрам подошла Розали:

– Здешний шерри никуда не годится. Поехали в отель, выпьем чего-нибудь повкуснее. – (Обе кивнули.) – Флоранс, я так рада, что ты… вовремя меня нашла, – добавила Розали.

Пока Розали ходила за Джеком и Викторией, Флоранс ждала сестер. Но появилась лишь Элиза.

– Элен не поедет.

– Где она?

– По-прежнему стоит у могилы. Читает все карточки.

– Иди к нашим. Я с ней поговорю, – сказала Флоранс.

Кладбище находилось за церковью. Флоранс направилась к могиле. С места упокоения Клодетты открывался живописный вид на окрестные поля, где паслись коровы.

– Элен… – робко произнесла Флоранс, подойдя ближе. – Мы можем поговорить?