Потаенный дворец

На следующий день в дверь постучали. Открыв, Джек увидел посыльного, принесшего телеграмму. Взяв ее, он позвал Флоранс.

– Тебе, – сказал он, но Флоранс, увидев посыльного в окно, уже сбегала по ступенькам.

С бьющимся сердцем она надорвала кромку бланка. Никогда не знаешь, радость или горе принесет тебе телеграмма.

– Боже мой! – радостно воскликнула Флоранс. – Какая замечательная новость! Элиза родила.

– Когда?

– Два дня назад. Девочку. – Флоранс залилась веселым смехом. – У нас с Элен появилась племянница. Представляешь? У нас племянница!

Джек улыбнулся, обрадованный известием.

– Даже не верится, – призналась Флоранс. – Я должна немедленно написать Элизе, поздравить ее и рассказать о снеге.

– Ты писала сестрам, что нашла работу?

– Да, в предыдущем письме.

Элен была немало удивлена, что Флоранс по-прежнему находится в доме Джека, но Джеку незачем знать об этом. Флоранс хорошо помнила то письмо. Она писала сестрам о тишине и покое в здешних краях, намеренно подчеркивая, что Джек в Мидоубруке практически не появляется. На тот момент это было сущей правдой. Рассказала она и о просьбе Клодетты заняться поисками их таинственно исчезнувшей тети Розали. Флоранс не утаила от Элен, что встреча с матерью закончилась ссорой, но в следующей же строчке написала о положительных изменениях в характере Клодетты.

Закончив поздравительное письмо Элизе, Флоранс танцевала вокруг, все еще переваривая замечательную новость. Произошедшее казалось ей чудом.

– Я теперь тетушка! – восклицала она. – Я тетушка!

А потом она заплакала.

– Будет тебе, – сказал Джек, привлекая ее к себе. – Тут радоваться надо.

Он обнимал Флоранс за талию, вглядываясь в ее лицо, а она смотрела в его глаза, полные понимания, и вдруг почувствовала что-то внутри. Еще не зная, чтó это, она опять засмеялась и заплакала, как ребенок, которому не совладать с захлестнувшей его радостью и та неудержимо переходит в слезы.

– Джек, я так жалею, что меня сейчас нет рядом с ними. Мне до боли жаль.

Джек снова обнял ее, теперь за плечи:

– Знаю. Новорожденный ребенок. Новая жизнь. Это важное и знаменательное событие для семьи, когда хочется быть рядом с близкими. В такие моменты особенно остро чувствуешь разлуку.

– Да.

– Думаю, нам надо отпраздновать это событие портвейном, – сказал Джек, отходя от нее.

– У тебя есть портвейн?

– Припрятал в надежном месте. И смотри, что мне дал Ронни. – Джек протянул ей жестяную коробку. – Это рождественский кекс. Ронни снабдил нас курочкой, полудюжиной яиц, четырьмя ломтями бекона и кусочком сыра. А еще он поделился хлебом, картошкой, яблоками и овощами.

На этот раз Джек отказался принимать это в подарок и расплатился продовольственными талонами. Особенно порадовали Флоранс овощи; те, что посеяла она, сейчас находились под снегом. В отсутствие Джека она питалась овсянкой и зимней капустой, принесенной Глэдис, изредка позволяя себе яичницу. Флоранс давно не видела такого обилия еды.

– Сегодня я устрою праздничный ужин в честь рождения племянницы, – заявила Флоранс.

– Давай дождемся вечера и посмотрим, как ты себя будешь чувствовать, – предложил Джек.

Флоранс кивнула, но не прислушалась к его словам. Энергия била в ней через край. Казалось, она способна подняться на самую высокую гору. Пожалуй, не на гору. Лазанья по Пиренеям ей хватит на всю оставшуюся жизнь.

Прошло совсем немного времени, и она вдруг почувствовала изрядную усталость, словно провод, питавшей ее силой, вдруг выдернули из розетки. Джек растапливал камин в гостиной. Флоранс сказала ему, что ненадолго вздремнет, и отправилась к себе.

Она полностью разделась, облачилась в ночную рубашку, легла и мгновенно заснула. Когда Флоранс проснулась, за окном было уже темно. Ощупью найдя выключатель ночника, она включила свет. Лампочка была тусклой и освещала лишь пространство возле кровати. Флоранс зевнула. Сколько же она проспала? Она нашарила шлепанцы, надела толстый махровый халат и направилась к лестнице, но остановилась наверху и принюхалась. Жареная курица. Джек жарил курицу.

– Привет, соня, – сказал он, когда она появилась на кухне.

– Извини. Думала, прилягу на часик.

– Ничего страшного.

– Кажется, ты говорил, что не умеешь даже яйца варить.

– Я говорил, что могу их только жарить.

«Значит, и ты помнишь», – подумала Флоранс.

– Но пахнет изумительно.

– Располагайтесь, мадемуазель. Лови!

Джек бросил ей коробок спичек и кивком указал на стол, где в подсвечниках стояли четыре целые свечи.

Флоранс зажгла свечи. Джек заканчивал возиться с курицей.

– У нас есть вино? – спросила Флоранс.

– Я же говорил, что есть. Красное. Уже откупорено и доходит до кондиции. Знаю, что традиция велит подавать к курице белое вино, но я любитель красного.

– Я тоже люблю красное, и плевать на традицию.

– Вот это моя девочка.

– Едва ли уже девочка.

Джек посмотрел на нее и слегка прищурился. Между ними что-то произошло. Флоранс отчаянно старалась понять смысл произошедшего. И поняла. Осознание. Джек приоткрыл рот, словно был немного удивлен, и это подсказало Флоранс: он впервые видит ее такой, какая она есть.