Потаенный дворец

– Для большей безопасности, – смеялась она, однако в отсутствие Отто поменяла дверные замки его квартиры на более крепкие. – Значит, ты не видел, кто на тебя напал? – допытывалась она, надеясь, что к нему частично вернулась память о нападении.

– Нет. Было слишком темно. Думаю, нападавших было двое.

– Они что-то говорили?

– Угрожали, что будет хуже. И тебе тоже угрожали. Это все, что я помню.

– Как ты считаешь, нападавшие действовали по указке Стэнли Лукаса?

Отто лишь пожал плечами.

Через неделю опубликовали результаты расследования. Как и предсказывал Аддисон, основной причиной была названа безнравственность иностранок, и это, к сожалению, лишь подхлестнуло растущие ксенофобские настроения на острове. Кто-то легко и умело сыграл на дремлющих страхах мальтийцев. Под благочестивой поверхностью, словно потоки лавы, бурлила ненависть. Не приведи господь, если когда-нибудь они вырвутся на поверхность!

«Женщины сами виноваты», – кричали заголовки газет.

Расследование разоблачало продажных девиц и требовало от них признать собственную вину, но ничего не говорило о влиянии британского правления на мальтийское общество. А британские военные власти волновала лишь опасность передачи венерических заболеваний их военнослужащим и гражданскому персоналу. Задумываться о своей ответственности во всем этом они не собирались.

«Англичанки не подвергаются эксплуатации», – утверждалось в заголовках. Газетчики начисто игнорировали проблемы других иностранных девушек на Мальте.

Отсутствовало всякое упоминание о белом рабстве. Его как будто не существовало. Газетчики брали интервью у официанток и клубных танцовщиц; те и другие в большинстве своем были иностранками. Все они утверждали, что приехали на Мальту добровольно и что их никто не заставлял заниматься проституцией. Обыватели, читавшие отчет или газетные статьи, приходили к выводу: никакой проституции на Мальте нет, равно как нет и эксплуатации женщин.

Желая оспорить результаты расследования, Рива обратилась к министру финансов с просьбой об интервью, но получила отказ. Она написала министру, ведавшему вопросами национальной безопасности и охраны порядка. Снова отказ. Никто из правительственных чиновников в Валлетте и Лондоне не был готов обсуждать этот вопрос. Пока Отто выздоравливал, Рива написала статью, критикующую расследование и сделанные на его основе выводы. Все газеты отказали ей в публикации.

Когда она встретилась с Томми-О за чашкой кофе, тот лишь пожал плечами, клеймя политическую ситуацию на Мальте. Он посоветовал Риве забыть о белой работорговле и больше не касаться этой опасной темы.

– Девочка моя, это становится все опаснее. Весь шум вокруг проституции привел лишь к тому, что она стала более скрытой. Девицы по уши в долгах у своих преступных хозяев. Они рта раскрыть не смеют. В их жизни ничего не изменилось.

– И они ни за что не согласятся дать показания? – горестно вздохнув, спросила Рива.

– Они запуганы современными работорговцами. Они живут на птичьих правах, завися от агентов, которые дерут за жилье и могут в любой момент выкинуть их на улицу. Добавь так называемых матрон, которые «одалживают» им украшения и одежду. Получается западня, из которой не выбраться.

– Если девушки боятся рассказывать правду о своей жизни, есть хоть какой-нибудь выход?

– Легализовать проституцию. Выдавать лицензии проституткам и борделям и вывести их за пределы Валлетты.

Риве эта мысль показалась здравой.

– Я всерьез считаю, что тебе надо дать задний ход, – сказал Томми-О. – Для твоей же безопасности.

Вскоре о расследовании забыли. Случилось то, чего страшились и надеялись избежать. Мальта вернулась к статусу английской колонии, и вся полнота власти, как и в 1813 году, перешла в руки губернатора. Самоуправление мальтийцы получили в 1921-м, и за десять лет, прошедших после этой британской уступки, мальтийская политика успела стать многосторонней и весьма запутанной. Пышным цветом расцвел мальтийский национализм. Многие мальтийцы стремились к тому, чтобы в будущем их остров стал полностью независимым. Возвращение колониальных порядков было возвратом в прошлое и вызывало немало недовольства.

В день, когда Мальта вновь стала колонией, Риве на улице встретился Стэнли Лукас. Увидев ее, он самодовольно улыбнулся. «Вот так, девочка. Теперь ты тем более ничего не сможешь сделать», – говорила его улыбка.

Рива и сама понимала: она никак не сможет разоблачить таких, как он. Во всяком случае, сейчас. Она признала необходимость отступить и заняться своей жизнью. Возможно, она никогда не узнает, чтó случилось с Аней и другими несчастными, которые умирали или исчезали. Но она будет и дальше в меру своих сил помогать Отто, и вместе они постараются хоть как-то облегчить жизнь девушкам, застрявшим в западне индустрии развлечений.

Но затем колониальный статус Мальты стал такой же ничтожной темой, как и расследование. К концу тридцатых годов на горизонте замаячила и стала набирать силу новая угроза. Однажды это уже случалось, но никто не верил, что подобное может повториться.

Глава 39

ФЛОРАНС