Потайные двери Москвы. Старинные особняки и их истории. Почему князь украл бриллианты жены, для чего крепостным актерам секретная лестница, какой дворец ненавидела Екатерина Вторая

Василий Лобков слева от дома построил флигель, узкий и продолговатый в сторону двора. На переулок выходили всего три окна. Непонятно, зачем ему понадобилось расширять усадьбу – детей у Василия с женой Анной не было. В начале XIX века, оставшись одна, Анна Лобкова объединила особняк с флигелем. На первом этаже возвела проездную арку – сейчас ее заделали дверью, как и в Демидовском дворце в Гороховском переулке. На втором этаже разместила три арочных окна с балюстрадами, то есть оградами с фигурными столбиками. Среднее окно с сюрпризом – это на самом деле замаскированная дверь, правда, она никуда не ведет – там нет балкона. Кто из архитекторов перестраивал особняк, неизвестно.

Вероятно, уже после рождения сына Анна задумала переделать парадные интерьеры. Богатая наследница, она не экономила на отделке и украсила дом искусственным мрамором, изящными колоннами и античными барельефами. Обстановка дома уцелела в пожаре 1812 года и сохранилась до наших дней – это редкий пример интерьеров ранней александровской эпохи в Москве. Давайте поднимемся по парадной лестнице и посмотрим анфиладу залов – она растянулась вдоль всех окон. Уже успели посчитать, сколько их? Одиннадцать у шестаковского особняка, три у лобковского флигеля и еще три у «вставки» между ними – всего семнадцать.

Лестница ведет нас в Зеленый зал с гладкими стенами – как понятно из названия, зеленого цвета. Во времена Анны Лобковой там висели произведения искусства: эту комнату она использовала как картинную галерею. Напротив трех окон – два дверных проема и печь посередине – ее завуалировали под камин с зеркалом. Такой прием, деление на два и на три, мы еще не раз встретим в композиции дома. Вероятно, он имел особый, сакральный смысл для хозяйки. Может, вдвоем с сыном она чувствовала, что им не хватает кого-то третьего? Зеленый зал делил анфиладу на две части. Слева – личные покои Анны: ее кабинет, будуар и спальня, а справа – комнаты для гостей.

Посмотрите на барельеф над каминным зеркалом – пухленькие амуры, сгорбившись от напряжения, тащат жертвенник любви. Любопытно, что они идут в сторону парадных гостиных. Давайте пройдем туда следом за ними. Мы в Белом зале, где устраивали концерты. Здесь чувствуется тот же музыкальный ритм, что и на фасаде: окна чередуются с нишами, и эти «ноты» повторяются на всех стенах с помощью обманок – вместо оконных стекол там зеркала. Оригинально, правда? Из Белого зала переходим в Мраморную гостиную с еще одним камином, как и в Зеленом зале. Он стоит между двух арочных окон: одно из них – та самая дверь в никуда. Сколько же иллюзий в доме Анны Лобковой!

В глубине комнаты – купольная беседка с хороводом мраморных колонн, их там двенадцать. Эту приватную часть гостиной отделяет стена в форме триумфальной арки на четырех колоннах. В Мраморном зале мы снова видим амуров. На одном барельефе амур с нимфами тянет «путы любви», обволакивающие весь мир. На другом – амур стоит на жертвеннике, нимфы приносят дары, а в светильнике горит огонь. Нет сомнений, что это символичный финал шествия амуров в Зеленом зале, но мы можем только догадываться, что он значил для хозяйки дома. Возможно, так она оправдывала роман с Александром Соймоновым – амур опутал ее своими сетями.

Анну Лобкову называли обаятельной, умной и энергичной женщиной. Она не жалела денег на воспитание сына: Сергей Соболевский уже ребенком читал по-латыни и собирал редкие, ценные книги. В 1817 году Анна отправила сына в Благородный пансион в Петербурге, где он учился вместе с братом Александра Пушкина Львом – так Сергей Соболевский и подружился с великим поэтом. Через три года Анна продала свой роскошный дом, но по-прежнему в нем жила – только не как хозяйка, а как квартирантка. Представляете, как тяжело ей было ходить по парадным залам, дотрагиваться до мраморных колонн, рассматривать барельефы и понимать, что это больше не принадлежит ей?

Вероятно, у Анны заканчивались средства, раз ей пришлось пойти на такой шаг. Может, настолько великолепный дом был все-таки не по карману? А может, Сергей слишком разбрасывался деньгами матери? После учебы он вернулся в Москву, снял отдельный дом и зажил как богатый повеса. Его кутежи прекратились в 1827 году, когда Анна умерла, не оставив завещания. Сергей как внебрачный ребенок не имел прав на наследство, а беспокоить больную мать такими разговорами не решился. «Перенеси мужественно перемену судьбы твоей, то есть по одежке тяни ножки, все перемелется, будет мука. Ты видишь, что, кроме пословиц, ничего путного тебе сказать не умею», – поддерживал друга Александр Пушкин.