Потанцуй со мной (СИ)

Полумрак и тишина его квартиры обняла нас двоих и впустила в свои потаенные двери. Не понимаю, как он не вычислил, что я притворялась, ведь мое сердце тарахтело, как заведенный движок спортивного Шелби.

Он опустил меня на кровать точно пушинку, долго задерживая руку с обратной стороны моей шеи. Его огненное дыхание согревало обоих, и я чертовски хотела, чтобы он остался со мной. Невесомое прикосновения к волосам запустило неудержимую волну жара, опаляя желанием. Я готова была умолять, просить, угрожать и ругаться, только, чтобы освободил нас обоих из плена его предрассудков, стенаний, запретов. Нежно мазнув мягкими пальцами по коже щеки, чертыхаясь, отстранился. Стоя в дверях, долго смотрел, не решаясь уйти. Я чувствовала на себе его взгляд, точно так же, как чувствую сейчас.

Только это не он.

Притворяться долго не выйдет.

Резко распахиваю глаза и тут же нахожу причину моего пробуждения.

— Доброе утро! Ну как спалось? — молоденькая девчонка, забравшись с ногами на кровать, сидит по-турецки и с интересом разглядывает меня.

— Привет, — мельком осматриваю комнату и вновь возвращаюсь к девчонке с заправленными за ушки короткими волосами.

Бросив взгляд на себя и убедившись, что полностью одета, сажусь в постели. Чувствую головокружение, сухость во рту и дикую жажду.

— Новенькая? Добро пожаловать в семью! — продолжает незнакомка с хитрыми карими глазами. Очень знакомыми карими глазами.

— В-в … семью? — переспрашиваю, щурясь.

Я сейчас не в том состоянии, чтобы адекватно соображать.

— Да! Я — вот, самая молодая наложница, а самой старшей — 17. А тебе сколько?

Боже! Что она несет? Я ничего не понимаю. Мои глаза начинают лихорадочно метаться по комнате, пытаясь сопоставить услышанное к увиденному. Какая наложница?

Девчонка зажимает губы, но не сдержавшись прыскает, а потом и вовсе, заваливаясь на кровать, начинает бессовестно хохотать.

Что за…?

Прикладываю кончики пальцев к вискам и пробую растирать. Если я нахожусь в каком-то алкодурмане, то этому бреду есть объяснение. Если же всё наяву, то я, определённо, тронулась умом. Или она.

— Да расслабься, шучу я! Ой, не могу, — вытирает слезинки в уголках глаз. — Я — Габриэла, — протягивает мне руку. Пожимаю и морщусь от приторности имени. — Но ты можешь называть меня Габи или Галей. А ты кто? — и снова начинает закатываться смехом.

Девчонку явно не интересует мое имя, и она точно на какой-то понятной только ей волне.

— Юля, — неуверенно произношу и пытаюсь понять, что она такое. — Ты кто?

— Я? Дочка хозяина этой комнаты. Папа разве не рассказывал обо мне? — округляет глаза.

Папа? Слово режет мой слух, отдаваясь острой болью в грудине.

— К-Константин Николаевич? — уточняю. Вдруг Романов приволок меня не к себе домой, а сдал сутенерам?

— Оу, как у вас всё запущенно! Он тебя тоже по отчеству называет? Это, типа, у вас игры такие? — поигрывает бровями.

Боже, мне хочется вымыть ее рот с мылом! Я — не ханжа, но даже для меня это как-то стремно — обсуждать с девчонкой, явно несовершеннолетней, личную жизнь ее взрослого отца.

— Ты спишь с ним? — продолжает беспардонная девица.

Ну это уже слишком! Я — далеко не ангел, а эта девчонка и вовсе без тормозов!

— Да! — рявкаю. Не на ту напала, малышка, я тоже та еще шутница! — И теперь я буду жить с вами, — выкуси!

Девчонка изгибает бровь, удивляясь такому наглому заявлению, но стойко принимает удар.

— Что, у вас прям любовь-любовь или отец для тебя очередной папик, из которого можно тянуть бабки?

Смотрю на девчонку, хлопая глазами. Это что за такие нездоровые отношения у дочери с отцом, если, конечно, мелкая не врет? С консервативным до скрежета зубов Романовым эта баламутка не вяжется.

— Слушай, Галя, я с удовольствием с тобой поболтаю, если ты будешь человеком и принесешь мне воды. И таблетку от головы, — добавляю. Очень нагло с моей стороны, но богобоязненных в нашей с ней компании нет, это мы уже уяснили. Да и башка гудит, точно спортивные трибуны.

— Я — Рита.

— Ты же говорила, что тебя…черт…как там… — пытаюсь вспомнить заморское имя, — Габриэла зовут?!

— Я не говорила такое, — пожимает плечами, но встает с кровати и подходит к двери. — Воды принесу, а вот где у нас таблетки лежат, я не знаю. Сейчас мама придет, поищет.

— К-какая мама? — сглатываю резко образовавшийся вязкий ком в горле.

— Ну которая в магазин пошла. Сейчас придет, не волнуйся.

Да я не волнуюсь. Чего уж там.

Я всего лишь, мать твою, в шоке…Таком объемном, обездвиживающем шоке!!!

— Ло-оол! — прыскает девчонка в дверях и от смеха сгибается по полам. — Рофлить тебя — особое удовольствие! Ты бы видела свое лицо! — обхохатывается девчонка. Я вообще ничего не понимаю. Она вскружила мне голову, и я окончательно теряюсь в этой смеси из правды и ее глупых подколов. — Расслабь булки, мать с отцом в разводе! — уносится.

И что это было?